Я прислоняюсь спиной к стене и закрываю лицо руками. Нет. В дом Адашевых я не поеду. Отдать свою жизнь в руки мужчине, которому изначально не доверяешь… Это самоубийство.
Меня трясёт. То ли от нервов, то ли от того, что в туалете я долго умывалась холодной водой, пытаясь внести в свою голову ясность. Я не понимаю, где правда, а где ложь. Как быть, тоже не понимаю. Ещё пол года назад я бы не поверила, что такое возможно в двадцать первом веке, в правовом государстве.
Заношу дрожащую руку и стучу в дверь кабинета отца.
– Входи, Теона, – раздаётся его голос.
Я открываю дверь и делаю шаг через порог.
Медленно обвожу глазами сидящих за столом мужчин. На столе расставлен чай и разложены какие-то документы. Графы подписей на них пусты.
– Моя дочь хотела нам всем кое-что сказать, – давящим тоном говорит отец и сморит мне в глаза.
– Мы слушаем тебя, Теона, – перебирая четки, отец Ратмира откидывается на спинку стула. – Надеюсь, что ты хорошо подумала.
Киваю и делаю глубокий вдох, собираясь с духом. Затылок немеет от страха. Отец мне этого не простит… Но не убьёт же, в конце концов.
– Я хочу попросить у всех прощения… Я не оправдала вашего доверия и прошу не винить в этом мою семью, – делаю ещё один нервный вдох, переводя взгляд на Ратмира, – Но свадьбы не будет.
– Теона, – рявкает отец.
– Папа… – вцепляюсь руками в спинку ближайшего стула, потому что чувствую, что сейчас упаду в обморок. – Прости… Я не могла признаться тебе сразу. Я больше не невинна…
Глава 9. Саид.
Саид
– Мужчина, это травматология! – кидается мне наперерез вахтёрша.
Стряхиваю ее с себя в руки парней из охраны и прохожу с Глебом дальше.
Коридор, куча сомнительно пахнущих людей на стульях. Духота нереальная. Не понятно, сколько они здесь все сидят и сколько ещё просидят. Переломы, выбитые зубы, укусы собак… Брр.
Сворачиваю возле рентген-кабинета за угол и оглядываюсь по сторонам.
Где же ты, Назима?
– Саид, – раздаётся слабый голос из-за моей спины.
Оборачиваюсь.
– Млять… – про себя говорю ещё несколько ругательств позабористей.
Подхожу к молодой женщине, лицо которой на столько затекло, что сейчас в нем трудно даже отдалённо узнать мою троюродную сестру.
Присаживаюсь перед ней на корточки.
– Я посмотрю… – говорю мягко и отвожу руки от груди вместе с палантином.
Слышу, как сзади тихо матерится Глеб.
Назима сжимается, боясь открыться сильнее.
– Это больница, здесь можно, – успокаиваю ее.
Всхлипывает, прикрывая глаза и облизывая сухие губы с запекшейся кровью.
– Ну все, все, – глажу ее по сбившимся волосам. – Я тебя не брошу. Ты больше к нему не вернёшься.
Начиная судорожно рыдать, прикрывает лицо ладонями и тут же морщится от боли.
– Дядя