В этом она, конечно, была права. Да и злилась Марина больше из-за Вити, чем на официантку, та просто под горячую руку попалась.
– Ладно, – махнула она. – Иди. Но это в последний раз!
– Спасибо, – сказала Маргарита, даже не улыбнувшись.
Словно на автомате выслушала гневную триаду, потом поблагодарила и пошла прочь заниматься своими делами. Вот же выскочка!
Правда, через два часа официантка отступила на задний план. На циферблате стукнуло восемь, затем девять, а Витя так и не перезвонил. В десять Марина поехала домой, решив дождаться какой-нибудь весточки там, тем более, у Вити имелся свой ключ, и он запросто мог уже лежать на кровати в ее квартире, залипая в телевизор. Пусть подобного раньше и не происходило, но Марина продолжала надеяться, ровно до того момента, пока не переступила порог квартиры.
– Никого, – себе под нос грустно прошептала она, усаживаясь за стол на кухне. Чайник вскипел, за окном пошел снег, и вдруг стало так одиноко, хоть волком вой. Марина не выдержала, вытащила телефон и снова набрала Вите. Да, может, она выглядела глупо, потеряв всякое самоуважение, но лучше уж так, утешала себя девушка, зато в теплых мужских объятиях.
Однако на том конце женский голос убеждал – абонент временно недоступен.
Всю ночь Марина не спала: перекатывалась с бока на бок, скрутила под ногами одеяло и даже в соцсети зашла к Шестакову, проверить его сторис, новые посты. Но, убедившись, что там ничего, легла обратно на кровать, и только часа через два заснула.
Утром проснулась какой-то разбитой: тело ныло, голова раскалывалась. Пришлось потратить приличное количество времени, чтобы привести себя в соответствующий вид: скрыть синяки под глазами, помятость, отсутствие настроения. Ближе к обеду Марина все-таки не выдержала и заглянула в телефон, увидев оповещение: «Абонент в сети».
С замиранием сердца, ругая себя всеми грубыми словами, Марина нервно ждала ответа на той стороне, нажимая кнопку вызова.
– Приветик, – постаралась максимально мягко сказать девушка. Она волновалась так, словно пятиклассница перед первым выступлением. Законы современных женщин гласили, что подобное поведение непозволительно: нужно было ждать ровно столько, сколько полагается, а уж потом, когда Виктор бы сам объявился, задавать неудобные вопросы. Однако после долгой ночи Марине уже было не до громких фраз дорогих тренингов, не до воспоминаний, как мать своими истериками разрушила семейную жизнь – ей просто хотелось услышать голос Вити, понять, что у них по-прежнему все хорошо. Поэтому она переступила через себя, убеждая, что это в первый и последний раз.
– Как дела? – спросила она. Марине было важно, чтобы голос звучал приветливо, не выдал никаких переживаний.
– Да пойдет, твои как? – запросто ответил Шестаков. Его ответ задел, ударил под дых. Выходит, он спокойно спал, занимался своими делами, тогда как Марина глаз сомкнуть не могла, переживала, едва не плакала.