Поддавшись своей внутренней ярости, я нащупала в кармане обломок медальона и крепко сжала его в руке. Вот она, насмешка судьбы. Подарок брата станет орудием мести за его смерть.
Мы спустились в подвал, и Кассиан остановился у одной из клеток. Скрип ржавых петель заставил поморщиться, но толстые прутья и тонкий грязный матрас, лежащий на бетонном полу в моей новой тюрьме, придали мне решимости.
Стоило моему тюремщику разжать руку и отпустить мое плечо, чтобы затолкать меня внутрь, как я вытащила из кармана свое «оружие» и резко выкрутилась.
Но мой трюк не удался из-за его высокого роста. Неправильно рассчитав траекторию и вскинув руку слишком высоко, я полоснула острым краем по его лицу, а не ниже, как планировала.
Вторая попытка тоже оказалась провальной. Он с ловкостью перехватил мою руку и с силой сжал тонкое запястье, заставляя меня выпустить разбитый медальон.
– Стерва, – прошипел он, прикоснувшись пальцами к тонкому порезу на щеке. Совсем рядом находился ещё один. Старый. И уже едва заметный.
Волшебник швырнул меня в клетку с такой небрежностью, с какой выкидывают на мусорку сломанную куклу.
Я упала спиной на матрас и отползла в угол клетки осознав, что он вошёл за мной следом.
– Это тебе за медальон, – прошипела я с вызовом, хотя все внутри замирало от страха.
Осознавая, что час расплаты за мой поступок слишком близок, я решила поменять свою тактику, чтобы оттянуть время.
Кассиан запустил ладонь в свои и без того растрепанные после наших недавних сражений темно-русые волосы, взъерошил их ещё сильнее и присел на корточки возле меня.
Обхватил мой подбородок и поднял его, вынуждая посмотреть в глаза. Его темные широкие брови съехались к переносице, губы сжались в тонкую линию… Он долго сверлил меня гневным взглядом и молчал, заставляя нервничать.
– Чего ты хочешь от меня? – решилась спросить я, рассматривая его лицо.
Он был довольно привлекателен, но его черная душа напрочь перечеркивала все достоинства внешности.
Чем дольше я была его зрительной мишенью, тем больше меня гипнотизировали его черные глаза с проблеском опасности. Между нами словно устанавливалась связь… Смесь взаимной ненависти и какой-то странной игры.
Где каждый собирался играть по своим правилам.
– Тебя ждёт кто-то? – наконец спросил он не зная, как больно этот вопрос резанул меня по сердцу.
– Нет. Я живу одна.
– Муж? Родственники?
– Никого нет, – солгала я, и понимая, что он обязательно проверит информацию, добавила: – Есть дядя. Но я почти с ним не общаюсь. Наши отношения далеки от идеальных.
В этом была доля правды. До смерти Эрика дядя Анден словно не замечал моего существования. Принимал в свою семью только моего брата.
Возможно потому, что Эрик был двуликим, как и сам Анден. И его место было здесь, в Инбурге – стране двуликих. После смерти бабушки Эрик захотел переехать сюда, и мне не оставалось