Как я не замечала, что он такой слишком полигамный, а попросту козёл?!
Куда смотрели мои глаза?
Я верила ему и не искала подвоха.
И вот как после этого я смогу кому-то доверять? Да и нужен ли мне кто-то?
Но сейчас не время думать, одёрнула сама себя и сосредоточилась на свекрови.
– Пойдём, чаю выпьем, – предложила она, и мы обе отправились на кухню.
Я понимала, что сейчас за чашкой чая она начнёт допрос: что у нас случилось, как, зачем и почему. Но это вполне логично с её стороны. Если бы жена моего сына вдруг стала проситься пожить в нашем доме, я бы тоже забеспокоилась и стала задавать вопросы. Пусть со мной она и холодная селёдка, пусть я не вызываю ничего, кроме негатива, но сына она любит и переживает за него по-настоящему.
– Что ж, дорогая, рассказывай, что случилось? – услышала я ожидаемый вопрос, когда чашки появились на столе. А ещё вазочка с сахаром, вареньем и конфетами.
Конечно, всё это не от доброты душевной выставлено было, чтобы накормить долгожданного гостя, просто манеры у мадам свекрови были прекрасными.
Не то, что у меня, как часто она отмечала после семейных посиделок: и вилку я не так держу, не так ею ем и вообще не ту схватила, перепутав вилку для мяса с вилкой для рыбы.
Конечно, прожив с Богданом пять лет, и часто бывая с ним в свете раньше, я научилась этикету и пользовалась столовыми приборами правильно, но неприятные воспоминания остались, как и мои манеры остались всё же далеки от манер утонченной матери Богдана.
– Ремонт, что ли затеяли? Что тебе дома не живётся?
– Я подаю на развод, – подняла я на неё глаза.
7.
– Что, прости? – поперхнулась дорогая свекровь чаем. – Что ты собралась делать?!
– Я буду разводиться с Богданом, – повторила я.
Свекровь не глухая, конечно. Просто она не хочет слышать и принимать то, что я говорю.
Я тоже не хочу это принимать, но…
Эта сцена, где они голые лежат на наших простынях, довольные после любовных утех, мне придавала сил и злости.
Я сделаю это обязательно – подам на развод.
Я просто не смогу жить с ним после всего с таким – меня стошнит.
– Дорогая… – пробормотала она. – Но почему? Что случилось? Может быть, я могу чем-то помочь?
“Дорогая”… Меня всегда коробило, когда она так меня называла.
Она называет так всех подряд. В основном, прислугу.
– Он мне изменил, – ответила я честно.
– А-а… – протянула она. – Это… И что же, сразу бежать разводиться?
– По-вашему, недостаточный повод?
– Знаешь ли, бывают вещи похуже.
– Например? Что может быть хуже, чем вывалять близкого человека в грязи, хуже, чем предательство?
– Алкоголь, рукоприкладство, жадность, – ответила Ираида. – Богдаша всегда был к тебе щедрым. И замуж взял…такую.
Опять она намекает на мой социальный статус…
Да, я не родилась в шелковых пелёнках, но я тоже человек. Который имеет гордость и не намерен прощать неверного мужа!
Лучше