– Я все сделаю, мама, не переживайте, будьте с отцом, – пожимаю ее руки, присаживаюсь на колени возле ее ног и упираюсь лбом в живот, чувствуя, что еще немного, и я впаду в истерику.
Беру себя в руки, как обычно, и встаю, чувствуя головокружение. Все же экономия на еде начала сказываться уже и на моем здоровье. Как только зрение проясняется, ухожу прочь из больницы, начиная ненавидеть эти девственно-чистые белые стены, которые принесли нашей семье только горе.
На этот раз еду домой на автобусе, чтобы не транжирить. Остаюсь сама с собой наедине посреди толпы – одинокая – и только тогда позволяю своим мыслям снова скользнуть к Тагиру. Тому, кто уничтожил нашу семью. Убил брата и… Унизил меня, расторгнув договоренность о нашем браке и женившись на другой.
Помню тот день до мелочей. Как я стояла под проливным дождем и наблюдала за церемонией внутри их двора, под внушительным навесом, защищавшим всех от слез неба. Вот только они не скрывали моих слез, полных горечи и боли от двойного предательства. Тагир и Наиля, два моих родных человека, стали в тот день мужем и женой.
– Женщина, выходите или как? – вырывает меня из воспоминаний ворчливый голос старухи.
Смотрю на нее, на открытую дверь автобуса, знакомую остановку и выхожу. Женщина? Неужели я настолько плохо выгляжу? Иду по проторенной и давно знакомой дорожке до нашего дома и невзначай трогаю свое лицо. Вот только там вряд ли что-то изменилось за последние два часа. Захожу в подъезд и открываю на ходу сумку, ища ключи, и натыкаюсь на телефон.
Достаю и вижу пятнадцать пропущенных от Ренаты и три от начальства. Под сердцем начинает ныть. Такое часто со мной бывает в преддверии серьезных неприятностей. Вырубаю телефон, нет никаких сил говорить с ними всеми. Каждый божий день новые проблемы наслаиваются на старые, и нет выхода, только беспросветная тьма вокруг.
– Вы, видимо, Ясмина? Фатима Мирзоевна предупреждала, что квартиру будете показывать вы, – встречает меня у порога входной двери представительный мужчина в строгом пиджаке.
Рядом с ним молодая беззаботная и улыбчивая пара. Я не проявляю эмоций и не отвечаю на их растянутые губы.
– Проходите, – открываю дверь и пропускаю их вперед.
Устало вздыхаю и снимаю обувь, растянутую и старую, в такой уже неудобно ходить, в офисе постоянно смотрят с осуждением, хотя и делают вид, что заняты своими делами. Но денег на новые нет, да и ни к чему прихорашиваться при такой беде.
– Тут зал, а затем идет спальня и детская, вы как раз прибавление ожидаете, вам в самый раз, – сам проводит экскурсию уже освоившийся риелтор.
Мама говорила, что вела с ним переговоры целую неделю, просила найти более состоятельных клиентов. И когда мужчина подходит ко мне, пока молодая парочка осматривает ванную, я приваливаюсь спиной к стене, стыдно садиться при гостях, все с детства