Мадина племянника впервые в этот приезд увидела. И тоже, кажется, испугалась его вопросительно-пронзительного взгляда.
– Как же ты его кормишь? – сочувственно спросила Мадина. – Чем?
– Как придется... Огород... Родители помогают... Только... Только у меня... У самой одна мама осталась... Ей тоже помощь требуется...
Огород у Заремы маленький, земля каменистая. Но двух человек прокормить впроголодь в состоянии.
– Про работу пока ничего не слышно?
О том, как Зарема пыталась расстрелять машину с русским офицером из ФСБ, и о том, что офицер отпустил ее, потому что заступился за Зарему участковый, о работе, которую Зареме обещали, чтобы она могла сына прокормить, – знало уже все село. Рассказали и Мадине. Родители, наверное. У них уже было время поговорить. И потому Зарема вопросу не удивилась.
– Жду. Зураб обещал. И капитан Басаргин обещал. Наверное, это не просто сделать...
И было в ее голосе столько покорности судьбе и надежды на лучшее одновременно, что Мадина невольно вздохнула. Она тоже, хотя и давно не была дома, хорошо знала, как не просто найти здесь работу.
– Люди серьезные... Может быть, и помогут... А может, тебе в Москву поехать?
Зарема вздохнула тоже.
– Кому я там нужна...
– В Москве с работой проще. Всегда можно что-то найти. Хотя... – Она посмотрела на изуродованную руку Заремы и замолчала.
Зарема и сама знала – разговоры слышала не раз, что в Москве устроиться можно очень неплохо, но для этого надо быть или специалистом, или торгашом, или бандитом. Она не имела специальности и раньше, потому что выросла уже в то время, когда чеченские власти стали считать женщину принадлежностью дома, которой распоряжается хозяин, и не больше того. А правая рука практически не дает ей возможности стать хорошим специалистом сейчас. Грамотности у нее откровенно маловато, чтобы хорошую специальность получить, потому что в годы, когда Зарема взрослела, власти опять решили, что женщина грамотной быть не должна и самое большее, на что могут девочки рассчитывать, это доучиться до четвертого-пятого класса. И то, что Зарема сумела восемь закончить, уже достижение. Мать Зураба – директор школы – помогала. Но этого все-таки мало. Что еще делать? Торговлей Зарема никогда не занималась. Научиться-то, может быть, и смогла бы, да чтобы торговать, надо иметь, чем торговать. Тоже деньги нужны. А взять их негде. Так и получается, что в Москву путь ей заказан.
Зураб приехал на следующий день, словно услышал там, у себя в Шали, женские жалобы на скудное существование. Опять на