– Вот как? Боишься узнать правду? Или не желаешь признать, что я тебе тоже не безразличен? Пусть я не обладаю даром, но чувствую это здесь, – накрыл рукой мою похолодевшую ладонь, согрел ее дыханием, а после переместил к себе на грудь под бушлат, который носил нараспашку. Сквозь тонкую шерсть кителя я ощутила, как заполошно бьется сердце парня. Оно, как и мое, готово выпрыгнуть из грудной клетки. – Думаешь, я не понимаю, почему ты согласилась? Тебя же вынудили это сделать! Ты стала главой рода, а значит, скоро император свяжет тебя клятвой служения. Не на это ли намекал Бельский, утверждая, что будешь с ним днем и ночью?
– Как бы там ни было, но я приняла предложение Стужева. – Высвободила руку, при этом стараясь держаться как можно равнодушнее. – Прошу уважать мой выбор и впредь не компрометировать, пользуясь дружеским расположением.
– Я не отступлю! – упрямо пробурчал Ванька. – И докажу, что достоин тебя не меньше, чем ледышка. Ты – мое единственное счастье. Что мне сделать, чтобы заслужить твою любовь?
– Послушай, – я вздохнула. Как же тяжело что-то объяснять этому упрямцу. Еще вляпается куда-нибудь по-глупости, а я буду корить себя, что вовремя не остановила. – Не нужно никому и ничего доказывать. Обстоятельства так сложились, что не было иного выбора. При заключении союза чувства брались в расчет в последнюю очередь. Но при этом Артемий меня любит, и я его по-своему тоже люблю. При других обстоятельствах у нас с тобой могло бы что-то получится. Только ведь я никогда не нарушу собственного слова.
– Я запомню, – обиженно поджал губы парень. – И все равно не отступлю!
Закатив глаза вверх, я покачала головой. Бесполезно что-либо доказывать Ивану, если он что-то вбил себе в голову. В прошлом с таким же рвением винил меня в гибели Пелагеи, рычал и огрызался по каждому поводу. Неужели, подростковая ненависть переродилась в настоящие чувства? Думала, в жизни так не бывает. Помнится, тогда меня задевало отношение мальчишки. Я делала вид, что мне все равно. И теперь делаю, не желая дарить напрасных надежд. Вот только себе врать бесполезно. Как бы Ванька не отбрыкивался, но он давно стал частью семьи и занял особенное место в моем сердце.
– Сожалею, что так получилось, и мы не в силах ничего изменить. Мне и правда пора идти, еще кучу домашних заданий выполнять.
Развернувшись, медленно побрела по заснеженной тропинке к жилым корпусам. Ванька нагнал меня спустя минуту, и пристроился рядом, молчаливо провожая до общежития. Все эти признания настолько выбили из колеи, что я абсолютно не следила за окружающей обстановкой. Тем неожиданней стал удар воздушным тараном, сбивший меня с ног и опрокинувший в сугроб. Повреждений, кроме ушибов, не было. На такие мелочи я давно не обращала внимания. Родовой щит вспыхнул с запозданием в доли секунды, и только поэтому атака удалась. Ромкины артефакты смягчили последствия. Плюс перстень Стужевых покрылся изморозью, показывая, что также поучаствовал в отражении атаки. Однако расслабляться не следовало.