Старушка уходит, а я шустро нарезаю картошку продолговатыми дольками, а грибы режу на небольшие кусочки. И ведь руки помнят! В голове абсолютная, беспросветная пустота… Наверное, я готовила для своей семьи? Баловала домашних выпечкой? Я даже доченьку не вспомнила…
Богдан нахваливает ужин и убегает на работу. Спешно наматывает на шею шарф и бросает за спину:
– Приеду утром, часам к девяти. Не скучайте.
Я мою посуду, разбираю несколько кухонных шкафчиков, нарезаю овощи для начинки. Все-таки пойду на вокзал… Не хочу просить у моего спасителя еще денег. Но и выглядеть, как чудовище не желаю. А где может работать человек без паспорта? Правильно, нигде.
Юрка не удостоил меня вниманием. После ухода отца он спрятался у себя и почти не выходил. А я и не стала навязываться… Приняла душ и легла спать в отведенной мне комнате.
Утро врывается в дом золотисто-малиновыми лучами, бегающими по комнате, как игривые котята. Чирикают воробьи и блеет Мотька… Все меняется, кроме пустоты в моей голове… Она по-прежнему беспросветная…
Замешиваю тесто, а, пока оно подходит, тушу капусту с томатом и луком. Варю картофель, рис и яйца… В общем, хозяйничаю на полную. Только бы по шапке не получить за такую самодеятельность.
Юрка просыпается на аромат выпечки. Слышу, как стучат его костыли по полу. Зябко ежусь, боясь вновь услышать что-нибудь по-детски колкое.
– Доброе утро, тетя Алина. Вкусно пахнет. А что там? – переводит взгляд в сторону духового шкафа.
– Пирожки. Много пирожков. Юрка, миленький, от вас вокзал далеко? Мне нужно немного денег. Решила заработать вот так. По-другому пока не получится…
– Недалеко. А можно вам помочь? Чур я в доле. А то папа, он… В общем, не сильно много дает мне денег на карманные расходы, а они у меня есть, – добавляет деловито.
– Я с радостью. А как ты справишься с дорогой?
– С легкостью. Я привык так передвигаться.
– А что с тобой все-таки случилось? – осторожно спрашиваю я.
– Маму сбили насмерть, – сипло выдавливает мальчишка. – А я… В общем, мы возвращались по обочине. Была ясная ночь, но водитель нас не увидел. Автобус сломался, и мама решила, что идти лучше, чем стоять. Она хотела поймать попутку. Я давно так хожу…
– Прости, если затронула неприятную тему…
– Тетя Алина, а вы точно уедете? – неожиданно меняется он.
– Точно.
– Пообещайте, что не останетесь.
– Не останусь, малыш. Уеду.
– И папу моего не будете… как это взрослые говорят… Хмурить.
– Охмурять? Нет, не буду. У меня дома есть муж и дочка. Но я пока не могу их вспомнить.
– Ладно, – вздыхает он. Так протяжно, по-взрослому… У меня аж сердце щемит. А потом падает куда-то, оставляя гнетущую пустоту. Как же я ее ненавижу… Лучше боль и правда, чем беспросветная неизвестность.
– Иди, умывайся. Давай чай пить. Есть у папы корзина? Или как мы их понесем?
– Есть