Я быстро торможу на обочине и смотрю в навигаторе ближайшие больницы. Шесть километров. Успею.
Надо просто собрать себя и нажимать на газ. Давить… Давить… Да чего ж не давится-то?! Машина, мой хорошенький купер, просто отказывается ехать! Не заводится.
– Да быть такого не может! Я же только что заправилась!
Бью по рулю ладонями, потому что все в моей жизни не по плану. Все не так, как мне бы хотелось и мечталось!
Толкаю дверь, но она внезапно не поддается.
А там…
Что-то…
Вскрикиваю от испуга!
За окном незнакомое лицо. Мужское!
Заросшее бородой и волосами. Это может быть добрый человек, который притормозил, но машин рядом не видно. Это может быть егерь, увидевший девушку в беде!?
Я сглатываю вязкую слюну, потому что под кожанкой у него кусочек тюремной робы. Он выпрямляется во весь свой огромный рост, напоминая медведя!
Недавно же передавали сообщение о сбежавшем преступнике. Я пропустила мимо ушей. Меня такие вещи никогда не касались. Я всегда была далека от криминала!
Тут же хлопаю дверью, блокирую остальные.
Что мне делать? Что мне делать!?
Беру телефон. Звоню отцу, но тот как обычно вне зоны. Матери, но она в такое время спит. Остается отец ребенка. Но ему на меня наплевать! И все же… Пытаюсь дозвониться!
Раз, другой, под стук в окно, который становится все настырнее.
Оставляю голосовое сообщение, ровно в тот момент, когда стекло с треском разлетается. Кричу во все легкие.
– Совсем, смотрю, не гостеприимная.
Меня от страха скрутило всю. Руки невольно живот прикрывают, на который он, нахмурившись, пялится.
– Что… Что вам нужно? – не будет же он меня сейчас насиловать? – Я рожаю.
– Мне тачка нужна, выходи!
– Хорошо! – это лучше всего. Кто-нибудь остановится и поможет мне. – Хорошо, я выхожу. Только спокойно!
Можно было бы крикнуть, что отец за все заплатит, что отец его найдет, но почему-то сейчас более разумным кажется просто затихнуть, практически спрятаться.
Так и делаю. Оставляю машину криминальному элементу, отхожу подальше, голосую…
– Ты что творишь, дура? Хочешь, чтобы меня обратно замели?
– Но я рожаю! Мне в больницу надо! – голос прорезается, боль становится адской, наполняя тело агонией.
– Руку опусти, а то ты сейчас вместе со своим ублюдком на тот свет отправишься.
Угроза действует. Буквально ледяной водой окатывает. Ладно… Нужно просто отойти подальше.
– Мне сумку надо забрать из багажника. Можно?
– Забирай, – возится он под капотом, а я, придерживая свой огромный живот, ковыляю к машине. Достаю сумку, которая давно готова для поездки в роддом.
Боль вдруг выкручивает меня наизнанку, я оступаюсь и падаю в траву, качусь по небольшому обрыву, прямо в овраг.
Боль становится невыносимой, ощущение, словно ломают тазовые кости молотком. Не сразу, но до меня доходит, что родить мне придется прямо тут!
Я запрокидываю голову, смотря на луну, что светит из-за деревьев.
– Ты что тут за ор устроила?
– Я рожаю! Тупой ты мужлан! – Пусть уже убьет, пусть хоть что-то меня от этой боли избавит! Она сводит все внутренности, заставляет кричать во все горло.
– Ладно, хуй с тобой, – снимает он куртку, робу тюремную бросает между моих ног. Задирает длинную джинсовую юбку, стягивает по ногам колготки.
Я мотаю головой, руками его толкаю…
– Не трогай меня… Не трогай…
– Ноги шире…
– Не надо, я сама… Сама! – выговариваю хрипло, дышу часто, тужась, как учили на курсах. Главное, не смотреть на это страшное лицо. Главное, не думать о том, где я рожаю и как докатилась до такой жизни! Никогда. Никогда я больше не буду заниматься сексом! Никогда больше не полюблю! Один раз полюбила и теперь рожаю в овраге, словно не живу в двадцать первом веке, а между ног у меня две огромные татуированные руки, которые…
– Тужься давай, или чего там? Или хочешь сдохнуть прямо тут? Я даже трудиться не буду и твой труп закапывать!
О Господи! Ладно! Раз, два, три… Раз, два, три.. Минута, две, десять… Я просто не могу больше! Сил никаких не осталось!
– Давай! Ну, он же задыхается! – орет это чудовище, и я со всей ненавистью ко всему роду мужскому, со всей любовью к ребенку делаю над собой усилие…
– АААААА… – Это ребенок. Он выходит из меня. Орет так же, как я!
– Дай его мне! Дай его мне, – какой он маленький, какой хорошенький, какое облегчение! Слезы по щекам катятся, когда этот живой комочек к груди прикладываю.
Люблю, люблю!
Больше жизни люблю! А как кричит, так громко! Закрываю глаза, поглаживая малыша, не чувствую ничего, только счастье, что этот кошмар закончился!
Чувствую,