Да, пожалуй. Именно от Кофмана ощутить короткий, но столь открытый мужской интерес, мне оказалось действительно крайне странно.
– Отругал? – тихо спрашивает Татьяна Алексеевна.
– Нет, всё хорошо, – улыбаюсь ей.
Выдыхаю только в коридоре. Спускаюсь к себе на этаж, передаю подписанные бумаги Олегу Вадимовичу, выполняю ещё пару срочных поручений и, подхватив сумочку, ухожу в туалет, расположенный здесь же на этаже.
Открываю окно, впуская в помещение вкусный воздух с оттенками летней травы и первой, едва уловимой осенней свежести. Достаю длинные, тонкие сигареты. Прикуриваю и глубоко затягиваюсь, позволяя дыму тяжестью упасть в лёгкие.
Спасибо Динке за эту дрянную привычку. В какой-то момент я нашла в ней сиюсекундное успокоение после её выходок.
Телефон тоже с собой. Набираю Дарьяла, надеясь, что у него найдётся для меня пара минут.
– Что-то случилось? – с ходу догадывается он.
Я редко звоню днём, с тех пор как меня внезапно повысили с первого на предпоследний этаж.
– Просто захотела тебя услышать, – урчу ему в трубку, выдыхая горький дым в окно. – Отвлекаю?
– Нет, я в пробке стою. Динку сдал лично в руки классному руководителю, – отчитывается Дар. – Даже постоял там минут десять, чтобы не свалила. Ну и тачкой посветил перед одноклассниками. Обещали же ей, – смеётся.
– Все малолетки на тебя запали? – улыбаюсь, зная, как от его обаяния у женского пола промокают трусики.
– Всего половина, но ты же знаешь, Рин, я только на тебя смотрю, – успокаивает, уловив нотки ревности в моём голосе. – Я в офис сейчас, потом новый зал посмотрю, там, походу, с проводкой накосячили. Опять свет вырубает через каждые пятнадцать минут, – делится он планами на день.
– Заберёшь меня вечером? – высовываюсь глубже в окно и смотрю вниз на спешащих по своим делам людей. Они кажутся отсюда крохотными разноцветными фигурками, передвигающимися по тротуару.
– И даже на ночь останусь, если захочешь. Ты хочешь, Рин? – его голос чуть садится, и моё тело тут же вспоминает наше сегодняшнее кайфовое утро. – Я разбужу тебя завтра охрененным оргазмом.
Грудь тяжелеет, соски упираются в тонкое кружево белья, между бёдер становится горячее, начинает сладко, болезненно ныть. Чувствую себя голодной кошкой. Этого утра нам обоим определённо было очень мало. И я уверена, у Дарьяла в брюках сейчас тоже тесно и он уже мысленно раскладывает меня под собой в самой откровенной позе.
– Дар… – тихо выстанываю, напрягая живот, сжимая бёдра и кусая губы.
– Знаю, знаю… – он тоже возбуждённо и одновременно тоскливо стонет. – Обсудим всё вечером. Я добрался, Рин.
– Мне тоже пора, – мажу пальцем по экрану, сбрасывая вызов.
Бросаю дотлевшую сигарету в оставленную на подоконнике пепельницу.