Я вздрагиваю и вся сжимаюсь.
–Ты совсем не следишь за языком, Малика! Я тебя распустил! Избаловал! А нужно было послушать Лилю и оставить в деревне! Или ты думаешь она горела желанием взять ещё одного ребенка? В деревне от тебя бы ещё в шестнадцать избавились! Отдали третьей женой на утеху!
Закрываю лицо руками. Во всем прав!Дядя прав! Я – неблагодарная и глупая.
–Прости меня, пожалуйста, – шепчу. – Прости… Я буду хорошей женой. Тебе не придется за меня краснеть.
Слезы начинают капать на платье. Оно на столько белоснежное, что стоит пеленой перед глазами.
Алихан расстёгивает пиджак и тяжело опускается на стул.
–О таком у нас не принято говорить с женщинами, – достаёт из кармана блистер с таблетками и кладет две себе под язык, – но из уважения к твоему отцу, я скажу. Чтобы ты не думала, что я жесток с тобой… – он делает тяжелый вдох. – Деньги с твоего махра пойдут не на ремонт крыши, а на мое лечение. Валид дает много, тебе достаточно останется. И если вдруг меня не станет, я хочу, чтобы вы все были обеспечены.
–А кондитерская? – Сглатываю. – Я ведь могу там работать. У меня хорошо получается…
–Арслан собирается нанять профессиональных работников, – перебивает меня Алихан. – Я понимаю, что ты очень привязана к кондитерской. Понимаю, что скучаешь без кухни, но здесь в Москве каждый сам за себя, Лика. И эта часть бизнеса принадлежит моему сыну. Твоя осталась у той родни. Без него они бы тебя мне не отдали…
–Я понимаю, – шепчу.
И действительно отдаю себе отчет, что все могло быть гораздо хуже, но не принимаю, почему с таким количеством родни, я такая никому ненужная.
Сердце, которое когда-то мечтало о любви, как у мамы с папой, рвётся в клочья.
Ну почему я не могу быть покорной!? Бракованная… Сколько раз меня так называли.
В дверь кабинета раздаётся стук.
–Машины приехали, Алихан, – распахивает дверь тетка и бросает на меня осуждающий взгляд. – Пора ехать в загс.
–Иди, приведи себя в порядок, Лика, – строго говорит дядя. – Сегодня ты станешь женой. Это радостное событие. Не оскорбляй своего мужа следами слез на лице…
От волнения меня постоянно мутит. Кажется, если бы не восторженная болтовня сестры, я бы вообще сошла с ума.
Повторяю про себя свадебную клятву. Боюсь, что собьюсь и перейду на турецкий. У меня иногда такое случается, когда волнуюсь.
–Ты так первой ночи боишься? – Шепчет мне Хелен и берет мои руки в свои. – Совсем бледная. Мама говорила, что девочкам больно только сначала, а потом даже приятно бывает. Ещё она говорила, что опытный мужчина – это хорошо женщине…
Мне становится ещё тяжелее от мысли, что сегодня ночью я лягу в постель с незнакомым человеком.
Ну как незнакомым… Я видела Валида пару раз мельком из окна кондитерской. Он ждал в машине мать с дочерью, пока они покупали сладости.
Взрослый, статный, суровый, темный… В нашем городе он очень уважаемый человек. Вдовец…
Слухи ходят про него разные, но я стараюсь не слушать. Дядя не отдал бы меня плохому человеку.
–Вот, немедленно накинь на плечи, – всовывает мне в руки тетка белый газовый палантин и причитает…– Спина голая, рукава просвечиваются… – Почему ты позволяешь себе нас позорить, Малика? Почему на голове только фата? Люди подумают, что мы не чтим традиции.
Сгорая от жары закатного солнца, делаю, что сказала Лиля. Спорить и доказывать, что это платье было самым приличным в салоне – бессмысленно.
Толпа гостей возле загса постоянно прибывает: родня из Крыма, из Алании, дядины сослуживцы, семья Валида, его друзья, братья с семьями… И все они смотрят на меня. Обсуждают.
Мне кажется, что большинству я совсем не нравлюсь. Как лошадь на рынке себя чувствую.
–Старая… – доносится до меня. – Могли бы сестру младшую Валиду отдать. Алихан законы мирские больше традиций чтит…
–Побойся, Алия, брату женщина для дома нужна. А для тела здесь в Москве – это не проблема.
Я надеюсь, это они сейчас не всерьёз. Иначе… лучше сразу умереть, чем так жить. Ненужной…
Как хомячок в клетке.
Со стороны дороги раздаётся какофония автомобильных сигналов.
–Валид приехал! – Несется радостное со всех сторон.
Мое сердце начинает стучать с такой скоростью, что, кажется, сейчас выпрыгнет! Хочется развязать тугой корсет и подышать. А ещё под ним очень ноет шов…
Все. Буквально несколько минуточек у меня свободы осталось. Что будет дальше – неизвестность. Только молиться, чтобы муж был мудр и милостив.
Кортеж Валида тормозит в ряд у обочины.
Я ищу глазами тетю, чтобы попросить воды. Кругом одно шампанское. А от жажды язык к небу прирастает. Да где же она? Может быть, к дяде отошла?
Делаю несколько шагов из толпы в сторону и вдруг вижу, что от соседней