– Нет, Сидор, мне не плохо. Мне очень хорошо, я ведь работаю…
– Гляди, Агата, какие бедра. Она была большая. Даже органы частично сохранились. А это еще что? – прищуривается Сидор, углубляя разрез. – Матка не сохранилась, но там…
– Вскрывай быстрее. Может, беременность? Не понимаю, три года прошло…
– Хорошие условия хранения. Преступник знал об особенностях почвы на берегу – там сплошной песчаник и гравий. Если бы не потоп, она бы еще лет пять в таком виде пролежала. Агата, это фрагмент ручки, смотри, – Сидор поддевает крохотный кусок ткани и показывает мне. – Девушка была беременна.
– Сидор, бери все на анализы, жду результаты завтра. Или сегодня…
– Уймись, Римская, не рви себя. Вспомни, какой ты была совсем недавно? Езжай домой, обмозгуй все, переночуй с этим. Три года она лежала… Пролежит еще один день.
Прощаюсь с Сидором и умываюсь в мрачном туалете «анатомички». Поднимаю глаза к зеркалу и смотрю на свое отражение… Держись, Агата, не рви себя, не распускай свою жизнь на тонкие нити…
– Черт… От кого Лида могла быть беременной? – вынимаю телефон из кармана и набираю номер Корсакова. – Корсаков, она была беременной. Лида была…
– Погоди, Агата. Я сомневаюсь, что наш труп – это Лида, – чуть слышно произносит он.
– Почему ты так решил? Отец утверждал, что это она.
– Не она это. Интуиция меня редко подводит. Ты освободилась? Мне приехать?
– Конечно, Корсаков. Нам надо теперь разгадать, где Лида? И кто эта незнакомка, лежащая на столе у Сидора.
Глава 7.
Агата.
Быстро прощаюсь с Сидором и шагаю по темному коридору к выходу. Жмурюсь от весеннего солнца, пробивающегося сквозь толщу серых туч, и прячусь под козырек, ожидая Корсакова. Дождь поутих, а вот мой пыл… Он согревает меня изнутри, как факел… Я ничего не чувствую – влажной, прилипшей к телу одежды, голода, скручивающего желудок спазмом, усталости, недомогания… Ничего. Наверное, я ненормальная? Хотя, почему «наверное»? Я не от мира сего – увлеченная, погруженная в работу городская сумасшедшая. У меня нет интересов, любимого человека, хобби или летнего отпуска… Нет ничего, что радует простых смертных. Такие особы, как я радуются убийству больше чем рождению – тогда у них есть работа. Есть кого ловить…
Прохладный ветер кусает щеки и забирается под воротник куртки. Зябко потираю ладошки, завидев крутую тачку Корсакова, резво въехавшую во двор. Нужно вести себя подобающим образом… Во что бы то ни стало… Если Корсаков заподозрит мою невменяемость, мне конец! Он найдет повод, чтобы выжить меня из отдела… А пусть выживает! Кому нужен отдел «Д»?
Стискивая зубы от внезапно нахлынувших мыслей, дергаю ручку и вваливаюсь в салон.
– Как ты, Римская? Выглядишь не очень… – прищуривает Корсаков. Благоухающий благополучный красавчик – что он знает о страданиях? О чувстве вины, обвинениях