У Титова не получается оставаться трезвым.
Наливает себе новую стопку водки и залпом выпивает. С мрачным видом слизывает ее с губ. Смотрит на Еву и предвкушает тот момент, когда они останутся с ней наедине. Момент, когда она будет принадлежать лишь ему одному.
Он так и не решился ее отрезать. Нет, он пошел другим путем.
Входит в жилище Марии Иосифовны без стука.
– Мне нужно что-нибудь против Исаева, – упирая руки в узкие бедра, останавливается прямо перед женщиной.
Она невозмутимо поправляет отрез цветастой ткани под лапкой швейной машинки и только после этого встречается с непризнанным внуком взглядом.
– Решил принять войну, значит, – не спрашивает, констатирует.
Титов сжимает челюсти, играя желваками, и нетерпеливо повторяет свою просьбу.
– Что-нибудь отличительное и важное о Павле Исаеве. Если не можешь помочь, говори прямо.
Бледно-голубая радужка на фоне желтых белков старухи выглядит сегодня совершенно бесцветной. И когда ее взгляд задерживается на Адаме, он невольно задается вопросом: были ли глаза его отца такими же бледными и холодными?
– Мне бы следовало тебя остановить. Но я вижу, что все мои слова будут бесполезными…
– Именно поэтому мы обойдемся без твоей вынужденной заботы и притворных сантиментов. Если пожелаешь, я куплю у тебя нужную мне информацию. Ты же занималась этим раньше?
Мария Иосифовна поднимается и упирается кулаками в стол.
– Плоская черная книга или, может быть, какая-то бизнес-папка… Что-то черное и гладкое. С белым стикером в левом нижнем углу. Печатная надпись «ААА-03». Внутри – цифры, таблицы, имена людей… Исаев эту книгу прячет и маниакально оберегает.
– Ты можешь сказать, где он ее прячет?
– В своем домашнем сейфе. Но, будь осторожен, Адам, эта информация не только Исаева способна уничтожить. Эта черная папка – ящик Пандоры для всего города.
Титов пошел и взял этот «ящик». Прямо из дома Исаева.
Информация, что там находится – это не черным по белому обвинительный приговор. Чтобы самостоятельно расшифровать полученный материал, потребуется какое-то время. И Адам полон решимости сделать это, во что бы то ни стало. Сегодня он не стал отменять договоренность провести вечер с компанией. Но завтра ему ничего не помешает заняться «грязными делишками» Исаева.
Наконец, глубоко за полночь, когда в квартире Титова стихают музыка и посторонние голоса, разворачивается стремительная кульминация этого длинного декабрьского дня. Ева подходит к Адаму вплотную, и он, опуская ладони ей на талию, настороженно хмурится и вопросительно приподнимает одну бровь.
– Адам, – ее голос звучит мягко и протяжно.
Она снова это делает – смакует его имя.
– Как я смотрю, ты сегодня в ударе? Что-то случилось? Дома? – старается не выдать волнение ни вербально, ни визуально.
Конечно, Исаевой не нравятся его вопросы. Ее взгляд темнеет, а голос становится на несколько тонов ниже.
– Сегодня я в поисках