Отвернулась, завидев надзирателя, сканирующего ряды. Я смотрела ей в спину – ДР24. Достигшая четвертого уровня. Почему она мне это сказала?
Снова обернулась и пристально посмотрела мне в глаза, я опустила взгляд.
Филин называл имена тех, кто будет отобран, а я пыталась рассмотреть генерала за их спинами. Он стоял рядом с Филиппом, широко расставив длинные ноги в высоких сапогах, сложив руки, затянутые в перчатки, на груди. В военном мундире, фуражке. И для меня не было никого красивее его…никого мужественнее.
Владимир смотрел на всех нас и в то же время сквозь нас. Я еще ни разу не слышала его. Всегда говорил только Филин. Но сегодня впервые заговорил он сам, и этот низкий тембр заставил меня закрыть глаза, чтобы не застонать вслух. Если голосом можно касаться, то именно сейчас мне казалось, что мое сердце и душа взяты в тиски, и пальцы в перчатках сжимают их все сильнее, мешая мне дышать. На безымянном пальце блестела печатка с символами, и я изо всех сил пыталась ее рассмотреть.
Рассмотрела. Не сейчас, а спустя некоторое время, когда отряд покидал пределы сектора, чтобы отправится в закрытый. В тот самый, где пройдет отбор. Владимир прошел мимо меня снова, и я впилась взглядом в его руку, рассматривая красно-желтый метал с гравировкой.
Я узнала эти буквы. Это те самые, которые выбиты на моей одежде вместе с номером.
Я не поняла, что улыбаюсь. Какое совпадение. Пока меня не задела локтем ДР24.
– Идем!
Я сглотнула слюну и засеменила следом за ней. Она шла в сторону жилых корпусов, а потом вдруг резко свернула за здание, а я, словно поняла ее, и пошла следом. Внезапно она прижала меня к стене, буквально впечатала в нее за плечи так, что я ударилась больно затылком.
– Ты что? – зашипела я, глядя ей в глаза.
– Прекрати! Он – Смерть! Он – Зло! Монстр! Чудовище! Прекрати! Он – убица! Он тот, кто пытает нас, он тот, кто уничтожает нас. Он НКВДист! Знаешь кто это?
Ее зеленые глаза сверкали, а у меня по коже расползались мурашки от ощущения, что она видит мои мысли, ковыряется в моей голове.
– Не могу! – прошептала и перехватила ее руку за запястье.
– Тогда молись, чтоб тебя не выбрали. Лучше быть изгоем и сдохнуть, чем принадлежать этому зверю, который вывернет тебя наизнанку, а потом сожрет твою душу, потому что у него нет души. Если есть в этом мире жуткое Зло – то он его начало, он его исток и сердцевина. Понимаешь?
Мое сердце колотилось в горле. Я понимала только одно, что мы говорим о чем-то, о чем говорить нельзя.
– И не ходи за мной!
Она отшвырнула меня от себя и скрылась по направлению к центральному входу в серое здание жилых отсеков.
Ночью я не могла уснуть, я знала, что он еще не уехал, он в том здании, которого я боялась больше всего в своей жизни, в том самом, где меня пытали и погружали в пучину боли и ужаса…скорее всего, по его приказу.
Я легла в постель и наконец–то, закрыв