Писательница в бегах. Юлия Крынская

аккуратно разложенные на кровати. Потянувшись, Лилиан садится в кресло и тонкими пальцами касается сосков цвета молочного шоколада. Завороженно слежу за её руками, ощущая, как напрягается каждая клеточка моего тела. Лилиан ласкает себя, спускаясь всё ниже, и я перестаю дышать. В ее движениях нет похоти, скорее отчаянное желание справиться в одиночку со своими демонами. Тонкая рука ныряет между бёдер и касается лона. Ничего в жизни я не хочу больше, чем превратиться сейчас в её пальцы и до изнеможения теребить нежно-розовый бутон, а потом окунуться в горячую влажную мякоть. Я наполнял бы её собой вновь и вновь. Губы Лилиан приоткрываются. Она стонет. Как сладко! Мы кончаем одновременно, я – не снимая штанов.

      Лилиан встает и берет с кособокого трюмо флакон духов, наносит по капле на запястья и за мочки ушей. На улице свистят. Она поворачивается и шагает в сторону окна. Я чуть ли не кубарем слетаю с балкона и припускаю что есть духу в сторону яхты. «В белом у алтаря… в белом у алтаря…» —фраза из забытого фильма вертится в воспалённом от эмоционального потрясения мозгу.

      Встаю под холодный душ. Но, как ни стараюсь, прогнать воспоминания не получается. Эрекция зашкаливает как у подростка, и бурлит фантазия на тему ночных безудержных соитий. Влезаю в спортивный костюм и устраиваю себе убойную тренировку на палубе.

      Пора идти. Натягиваю чёрные джинсы, майку такого же цвета, кожаную куртку накидываю на плечи. Придирчиво оглядываю себя в зеркале. Парень хоть куда! «Завтра утром, Лил, ты проснёшься здесь, и твои шаловливые пальчики будут сжимать мой член!» – произношу с блаженной улыбкой и, захватив флягу коньяка, схожу на берег.

      ***

      Лилиан

      Домогательства Павла на яхте не проходят даром. Лок со своими страстями вылетает из моей памяти бумажным самолетиком. Поборов скромность, я исполняю желание нового знакомого. Он меня, конечно, выбесил, но в голове завертелась идея для новой книги . Наношу на запястья пару капель любимых духов с ароматом личи и белой лилии, надеваю белье, накидываю на плечи пеньюар из тончайшего шёлка и сажусь за создание романа века. Когда находит вдохновение, и прекрасная муза обнимает меня крылами, можно строить войска под балконом, стрелять из пушек, бить в тамтамы – ничто мирское уже не трогает мой разум. Даже скрипучие лопасти вентилятора, гоняющие жару и мух по комнате, больше не досаждают.

      Я теряюсь во времени. Праздник аборигенов и свидание уходят в обнимку на второй план. Ухо различает стук в дверь, только когда по ней начинают колотить ногами. Подхватываю со стола листок, исписанный мелким убористым почерком, и, не отрывая от него взгляда, иду открывать. Павел стоит, облокотившись на дверной косяк, и явно ждёт иной реакции на своё появление. Его глаза чайного цвета вмиг чернеют и вспыхивают праведным гневом. Широкая грудь, обтянутая чёрной майкой, вздымается от негодования.

      – Подожди минуточку, – рассеянно улыбаюсь я. Быстро возвращаться к действительности у меня никогда не получается. – Присядь пока.

      – Ты ещё не готова? Я сам опоздал,