– Где девчонка? – спросил я сразу, без всяких приветствий. – Мне известно, что она приходила в себя.
– Ненадолго, – подтвердил главный врач. – Она в паршивом состоянии. Сомневаюсь, что сейчас она способна на разговоры.
– Мне нужно её увидеть, – жёстко выговорил я, глядя на него. – Способна она на разговоры или нет, от неё, возможно, зависит, найду ли я свою жену живой или нет. Отдохнёт после того, как ответит на мои вопросы.
Не став больше возражать, главврач повёл меня по больничному холлу к лифтам.
Больничный запах вызывал отвращение. Хотелось зарычать, ощетиниться, едва я чувствовал вонь беспомощности. Именно в этих стенах я провёл ни один месяц, пока мир менял ночи и дни, пока мой брат любовался своей балериной, пока Грат жил своими законами. Первые дни после своего возвращения я помнил плохо. Только адскую слабость, постоянный шум и выворачивающую кишки тошноту. Всё, чего мне тогда хотелось, послать и брата, и докторов к дьяволу.
– Руслан, только прошу вас проявить понимание, – когда мы вышли из кабины лифта на четвёртом этаже, вновь заговорил мой провожатый.
На него я не смотрел – внимание моё привлекли дежурившие у одной из дверей в концу коридора. Как и говорил Дмитрий, их было двое. Увидев нас, они поднялись, но от двери не отошли. Главврачу я не ответил.
– Не ждите от неё многого, – продолжил он. – Вполне возможно, некоторые вещи она сейчас просто не способна вспомнить.
– Сделать это ей придётся, – на ходу ответил я.
Шаги наши эхом отдавались от светлых стен и покрытым мрамором полом.
Ренат хорошо растормошил как городскую казну, так и карманы спонсоров, чтобы сделать больницу такой, какой я видел её сейчас. При моём покойном отце она напоминала захолустный сарай с плесневелыми углами и покрытым паутиной трещин потолком. До покушения я как раз начал заниматься вопросами финансирования жизненно важных для города объектов, но…
– Послушайте. Руслан, – начал было врач, но я оборвал его.
– Это вы меня послушайте, – остановился возле дверей палаты и посмотрел в упор. – Этой ночью смертники, похитившие мою жену, расстреляли семерых моих парней. Ещё один тут у вас борется за жизнь. Каждый из этих ребят был лучшим в своём деле и каждый был мне верен. С этим я ещё разберусь. Единственное, что меня волнует сейчас – жизнь Евы. Никто, кроме этой девчонки не знает, где она. Так что ей придётся вспомнить всё, что есть у неё в голове, – сказав это, я направился было к палате, но задержался ещё на секунду. – Я уже отдал распоряжение о том, чтобы она была обеспечена всем