– Хули ты нарываешься постоянно? Я каждый раз ломать тебя должен? Этого хочешь? Тебе нравится? – делаю паузу, чтобы отдышалась, прежде чем продолжить. У самого, сука, дыхание срывается. – Не смей больше меня перед людьми позорить! Главный здесь я. Смирись, блядь.
– Лучше сразу убей!
Замираю. Медленно перевожу дыхание. Собираю все силы, чтобы не превратить урок в лютую казнь. Скрутив девчонку, швыряю ее на кровать. Подминаю, вжимая в матрас.
– Тихо, тихо… Послушай меня, Юля.
Горячие злые слезы. От них же влажные – разметавшиеся между нами волосы. Глаза горят как жерла вулкана. Могла бы, утопила б в своем огне.
– Не знаю, чему тебя учил отец. Я скажу один раз, Юля, – стискиваю ее трясущиеся ладони. Но не с силой, почти мягко. Хочу, чтобы успокаиваться начинала. Уже знаю ее слабость – она нуждается в ласке. Безошибочно отзывается. Возможно, в детстве недодали, хрен ее знает. Мне, в принципе, плевать. Я просто подгадываю самый пик и безжалостно пробиваю по нужным точкам. – Если я что-то запрещаю, значит, есть причины. Сейчас у нас коалиция с людьми твоего отца – условный мир. Фроловские и Зеленые тебя не тронут, только пока ты здесь, – не могу не дать ей эту информацию. – Иногда назад пути нет. Это наш случай. Смирись. Думай, что и где говоришь. Научись отвечать за свои слова, Юля.
– Я отвечаю!
– Нет, Юля, не отвечаешь. Ведешь себя, как ребенок. А мне на хуй всё это не надо. Я тебя воспитывать не нанимался, а приходится, – закончив, тяжело выдыхаю.
Молчит и не двигается даже, когда я поднимаюсь и немного отхожу от кровати.
– Запомни, если из-за твоего гонора пострадает кто-нибудь из моих или Хорольских, не пощажу.
Девчонка должна научиться точку восприятия держать. Центр для нее я, она – спутник. Ее задачи: понимать, чувствовать, зеркалить, следовать. При этом руководствоваться разумом, а не эмоциями. Вот и все.
11
Сауль
– Ну, и как? С людьми Хорола-то справляешься?
Отрываясь от изучения меню, смотрю на человека, который в пятнадцать лет в буквальном смысле слова вытащил меня из дерьма. Ставницер уже тогда являлся влиятельной фигурой, а сейчас и вовсе – глава города.
– Порядок.
Не в напряг выражаться конкретнее, просто незачем. Мы с ним оба не любители впустую болтать. Нередко встречаясь так, за ужином, можем и десятка слов за все время не проронить.
– А дочурка? Подмял? – не поднимая взгляда от меню, усмехается мэр. – Слышал, с гонором девчонка.
– Это уже только нас с ней касается.
– Похвально, – резюмирует на выдохе. – У меня самого дочь, ты в курсе. Не хотел бы, чтобы будущий зять ей с кем-то кости промывал.
Делаем заказ. У Ставницера звонит телефон, и он, тут же за столом, принимает вызов, а я невольно мыслями к Юле возвращаюсь. Макар отрапортовал, что больше сегодня не возникала. Забрали Хорола из больницы, пару часов с ним пробыла. Мурманский, естественно, тоже маячил рядом. Вечером домой вернулись. Надо сказать, удивлен, что не пожаловалась отцу, не попыталась