Ольга
Пение птиц мешает спать. Раз будильник не зазвонил, значит выходной.
– Дай поспать… Выключи ты свой релакс… Вчера крики чаек, сегодня соловьи! – поворачиваюсь на другой бок и пинаю ногой Костю, но она попадает в пустоту.
Открываю глаза и быстро прячу ногу под одеяло. Где мои четырёхслойные стеклопакеты и итальянские шторы? Сквозь щели промеж светлых льняных занавесок в маленькие окна прокрались лучи солнца. Что за избушка на курьих ножках?
Воспоминания, одно чище другого, проносятся в голове, обгоняя друг друга. Со стоном возвращаюсь на спину. Моя семейная жизнь закончилась под аккомпанемент крышки мусорного бака. Я променяла суетный мир на глухой лес. Загадочный, но очень романтичный леший вчера чуть не отправил меня к прародителям. По телу пробегает дрожь, стоит вспомнить прикосновения жарких ладоней к моим плечам. А голос? Бабочки в животе испугались и проснулись. Напугал леший меня, конечно, будь здоров. А я тоже молодец, тяпнула лишка от страха и пошла гулять. Красную шапочку надеть забыла. Хорошее же впечатление я произвела на парня. Потягиваюсь в постели и веду руками по телу. На мне ничего нет. Второй раз ночью я не рискнула выйти из дома. Чёрт! У меня же продукты в машине. Хорошо я соблазнилась на акцию возле кассы и купила две термосумки. Они по цене одной были, аккумуляторы в подарок.
Вылезаю из тёплой постели и, натянув трусы, рысцой бегу к умывальнику. Дощатый пол холодит ступни, а студёная вода обжигает ладони. Зубная щётка и тюбик зубной пасты – приятный бонус от лешего.
Пить хочется. На плите стоит эмалированный чайник, и я жадно припадаю к его носику. Так делала школьницей. В доме родителей был такой же чайник, только на нём ещё красовался нарисованный подсолнух. В избушке уютно и пахнет берёзовыми вениками. Они висят на стене возле входа. Значит здесь и баня есть. Напишу лешему, чтобы протопил по-чёрному. Не знаю, что это значит, но для моего душевного состояния самое то – по-чёрному, на отрыв!
Лана говорила, что удобства на улице. Влезаю в спортивный костюм и с опаской открываю дверь. Лёгкий тёплый ветер лениво целует мои щёки. Щурюсь на солнце и подставляю ему лицо. Кряканье уток, спугнутых моим появлением, заставляет меня открыть глаза. Сердце замирает. На ступеньке в трёхлитровой банке стоит букет ромашек, а рядом стакан, полный крупной земляники. Ноги подкашиваются, и я опускаюсь на колени перед драгоценными дарами. Зарываюсь носом в белоснежные цветы с желтками-сердцевинками. Для меня они дороже коллекционных букетов, что дарил Костя. Высыпаю из стакана на ладонь горсть спелых ягод и отправляю в рот. Стон удовольствия срывается с моих губ. Забытый с детства вкус.
Леший оставил под стаканом записку. Ловлю себя на мысли, что мне всё больше нравится получать его послания. Разворачиваю листок и читаю: «Прошу извинить, если напугал вас вчера». Даже не подписал. Скромняга. А этот Степан затейник! Надо тоже оставить ему записку. Оглядываюсь в поисках ящика на дереве, но натыкаюсь взглядом на сооружение, похожее на большой скворечник. Вспоминаю куда шла. Скворечник меня приятно