– Много болтаешь. Поехали, – грубо командует после паузы, взятой явно на то, чтобы беззвучно выпустить пар.
Фух, пронесло…
Мне не попало за проволочку с телефоном.
Я едва успела накинуть на себя белый спортивный костюм с черными лампасами и взять небольшой рюкзак. На потное тело, прямо так, ни расчесаться не успела, ни умыться.
Чувствую себя крайне некомфортно и ежусь под пытливым взглядом моего незваного гостя.
– Не очень-то ты похожа на мою жену, сейчас особенно. Ты точно ее заменяла? – Басманов обводит меня очередным пренебрежительным взглядом, а во мне играет самолюбие, пускает по венам огонь и смелость.
Я очень даже прекрасно изображала его жену! Но не скажешь же этому важному индюку, что однажды мы встречались лицом к лицу и он даже не заметил подмены!
– Если бы я ее не заменяла, вас бы тут не было! – резонно отвечаю я, всовывая ноги в удобные белые кроссовки и заслужив очередной косой взгляд.
– Тогда на выход.
Он сказал это тоном, не терпящим возражений. Я не нашла в себе моральных и физических сил, чтобы спорить с этой громадиной. Он и так скрипел зубами от нетерпения, хотя я очень быстро переоделась.
Буквально на пару минут в ванную заскочила, натянула на себя одежду, прыгая на одной ноге в тесноте санузла.
Когда я наконец была готова и завершила свой наряд кепкой, просунув в отверстие сзади хвост, а потом еще нацепила солнцезащитные очки, Басманов опять скривился, даже не считая нужным скрывать свои эмоции.
Это меня задело. Конечно, я прекрасно знала, как одевается его жена. Никаких тебе спортивных костюмов и кроссовок, одни только шелка, меха и драгоценности.
Он привык к элитным женщинам, знающим себе цену.
Но придется важному господину немного потерпеть мой вид. У меня в гардеробе таких вещей нет и не предвидится. В Америке я буду ходить в том, в чем мне удобно. К счастью, люди там не обременены жаждой выпендриваться, как у нас на родине.
Басманов же судит строго по одежке, и это один из пунктов, который я занесла в воображаемую записную книжку, где множилось очень много минусов и не присутствовало практически ни одного плюса.
Спускаемся вниз на лифте, в тесноте которого усиливается ощущение тревоги. Присутствие чужого мужчины рядом давит. В моей жизни не попадались подобные экземпляры. Еще с интерната я умела ловко отбривать любые поползновения в мою сторону.
Мы с Родионовой стояли друг за друга горой, были единой командой.
Неразлучники – так нас называли. Сейчас она придет ко мне домой и поцелует дверь.
Со злостью прикусываю губу, опуская взгляд в пол, я не в силах сдержать глупых, таких детских слез. К счастью, под очками их не видно, но меня бесит собственная слабость.
Не выношу быть слабой, беспомощной, чувствовать бессилие.
Не терплю, когда мною управляют. С того самого момента, когда