Глава 5
Подбородок всё еще саднил от боли, когда я отскочила назад с ощущением вывихнутой челюсти и радуясь свободе.
– Как я должна доказать свою компетентность?
– По-моему, это очевидно. Сейчас мы пойдем в комнату моей жены, там ты оденешься в ее одежду, накрасишься, как она, и сделаешь точно такую же прическу. И тогда мы посмотрим.
Спорить не имело смысла. Во мне взыграла профессиональная гордость. Быть двойником не значит просто одеться в чужую одежду, нужно изучать повадки оригинала, копировать мимику и даже голос.
Я до одури смотрела концерты Роксоланы, ее интервью и сториз в инстраграме, чтобы достойно ее изображать, и мне казалось, что я достигла успехов, что мне есть чем гордиться. Ни разу никто не заподозрил подмены.
В курсе был только продюсер певицы, потому что с ним нужно было разговаривать гораздо больше, чем с другим обслуживающим персоналом. Он заботился о том, чтобы я не попадала в руки прессы, с ними я точно не смогла бы справиться, меня бы разоблачили. Но на концертах петь под фонограмму – здесь я была хороша.
– Ваша воля, – согласилась я, следуя за хозяином дома в комнату его жены. Однажды я была в этой роскошной обители дивы, где половину помещения занимала огромная гардеробная со всевозможными нарядами от кутюр, коллекцией обуви и сумок. Многое в единственном экземпляре, пошитое исключительно для певицы, чтобы, не дай бог, никто не появился в похожем наряде. Роксолана любила ощущение элитности и эксклюзива.
А вторую половину комнаты занимала так называемая зона любования. Белое, роскошное, с золотой окантовкой трюмо, заставленное дорогой косметикой.
Большое овальное зеркало в толстой раме, в котором можно было увидеть себя в полный рост. Да и в целом убранство комнаты подошло бы монаршей персоне.
На первый взгляд, здесь ничего не изменилось, но, когда я вошла в гардеробную, от ужаса волосы зашевелились на голове…
Смятая и изорванная одежда валялась комьями на полу, везде вразнобой лежали туфли с оторванными каблуками и выдернутыми застежками, поломанные вешалки, сорванные гардины… Зеркало в гардеробной, словно большой уродливый шрам, прорезала продольная трещина, от которой паутиной шли другие.
Кто виной этому побоищу, сомневаться не приходилось.
– Ваша жена давно пропала? – глухо спросила я, поглядывая на мрачного мужчину, застывшего у входа. Он прислонился к косяку, убрав руки в карманы строгих брюк, а сам мрачно рассматривал комнату, которой досталась щедрая порция гнева.
– Бери одежду и переодевайся, – ожидаемо не ответил он на вопрос и бросил мне приказ, выходя наружу.
Глубоко вздохнув, я задержала дыхание и зажмурилась, досчитала до десяти и медленно выпустила воздух через неплотно сжатые губы.
Страшно,