– Да.
– Держись, принцесса Аравина, – подмигивая, поднимает сжатую в кулак руку и слегка ею трясет.
Дядя Тимур смеется и качает головой. Для него мы, очевидно, все еще выглядим, как дети. А может, что-то свое вспоминает? Стоит допустить последнюю мысль, и в голове всплывают моменты из книги о нем, где он выказывал особую зацикленность на своей Птичке. Смущаюсь и вместе с тем набираюсь необходимой смелости.
«Тоже так хочу!»
«Не держись, принцесса Аравина. Держись, Непобедимый!»
Прощаюсь с близкими и решительно направляюсь в сторону ринга.
8
Полина
– Я – кремень, – шепчу себе по пути к рингу.
Пусть Тихомиров сколько угодно меня нюхает и даже трогает – дрожать и вздыхать я не буду. Пусть он по мне с ума сходит! Сначала он… Однако с каждым шагом моя решительность тает. Всему виной, конечно же, взгляд Миши. Разве обязательно так пристально и непрерывно наблюдать за моим приближением? Кто так вообще делает?
– Что ты хотел? – бойко стартую я.
Останавливаясь, упираю руки в бока. И очень надеюсь, что гуляющих по моей коже мурашек визуально не отследить. Черт, в следующий раз поверх короткого спортивного топа натяну футболку.
Пытаюсь смотреть Мише в лицо, но его глаза не дают такой возможности. Они прожигают и вызывают внутри меня ту самую искрящуюся дрожь, с которой я приняла решение бороться. Опускаю взгляд на его голую бугристую грудь. Тихомиров такой огромный против меня, что именно она оказывается на уровне моих глаз. Пялюсь, не моргая, пока слизистую не начинает жечь.
Почему он такой большой? И даже если так… Папа, дядя Тимур и мои братья тоже далеко не мелкие. Все у нас от природы крупные, плюс плотно на спорте. И все же только с Мишей у меня возникает ощущение, что он замещает собой все пространство и отбирает у меня кислород.
Черт, вот только учащенного дыхания мне снова не хватало!
Как ему удается?
И чего он так долго не отвечает? Сколько можно меня разглядывать?
– Полина, – наконец, окликает Тихомиров, каким-то особым способом перебирая каждую букву в моем имени. – Ты можешь посмотреть на меня?
– Да, конечно, – пищу я, резко вскидывая голову.
Чересчур живо демонстрирую непринужденность, которой внутри меня и в помине нет.
Едва наши взгляды скрещиваются, Миша вновь повторяет этот чертов трюк – смотрит, вытесняя весь мир. Что за немой диалог? Вздрагиваю, конечно. Дыхание, как я ни контролирую его, срывается. Переходит на частый и высокий ритм. Сердце и вовсе с ума сходит. Хорошо, что хоть его увидеть невозможно. И без того я, очевидно, работаю сейчас, как машина с мыльными пузырями. Только я вместо пузырей выпускаю сотни сердечек.
– В последнюю нашу встречу я был груб с тобой?
– Это вопрос? – растерянно переспрашиваю я.
Не знаю, куда девать собирающуюся во рту слюну, как дышать автоматически и не превышать норматив по движениям. Все эти действия – то плечами пожала, то поежилась, то поправила волосы, то взмахнула рукой – наверняка выглядят