Весь нелегальный бизнес проходит через Асфентус. Этот сукин сын богат как дьявол и неприкосновенен, как, мать его, Иерусалим.
Я вышла от Армана и теперь бродила по улицам. В кармане ни копейки, все кредитки заблокированы, даже на сотовом денег хватит разве что на пару звонков.
Я нащупала визитку одного скандально известного режиссера и выдохнула. Это последняя надежда на новую роль. Пусть даже в малобюджетном фильме с высоким рейтингом, который не допустят в прокат во многих странах мира, но это выручка. Какое – то время я смогу забыть о голоде и подумать обо всем, что сказал Арман.
Но меня ждало дикое разочарование. Он не предложил мне роль…Проклятый, жирный, вонючий сукин сын предложил удовлетворять его похоть за деньги.
Положил на стол пачку купюр и расстегнул ширинку, предлагая стать на колени и взять в рот его маленький, сморщенный член. Я разодрала ублюдку горло. Выпила его досуха и, шатаясь как пьяная, вышла на улицу. От вкуса живой крови помутился разум, и я с ужасом поняла, что очень скоро начну убивать не от ярости, а от голода, который толкнет меня на улицу, а потом и в руки Совета Братства.
Что там было написано в проклятом письме?
Я достала сотовый и набрала номер Ива. Пусть побудет моим водителем в последний раз. Отвезет меня прямиком в Ад. Я истерически рассмеялась, вытирая окровавленный рот тыльной стороной ладони. Возможно, это будет последняя игра в моей жизни – игра со Смертью.
Глава 3
Я сидел на крыше недавно построенной больницы, наблюдая, как оживает Асфентус. Город – призрак. Самый настоящий город греха и разврата, совершенно не похожий ни на один другой и прекрасный именно этим. Асфентус просыпался как – то сразу, после захода своего серого солнца, редким лучам которого удалось сегодня пробиться сквозь мрачные облака и загнать на целый день в укрытие большую часть своих жителей. Он мгновенно наполнялся звуками и запахами, воплями несчастных жертв и громким чавканьем и рычанием хищников, поймавших свою добычу, зазывными криками шлюх и руганью местной шпаны, толкавшей дурь.
Я втянул в себя затхлый запах смерти и безнадёжности, насквозь пропитавший стены города. Самое место для выродка – полукровки, которым я и являюсь. И пусть даже крысы в этом разрушенном месте склоняют передо мной головы, признавая своим королём и Господином, а за спиной вполголоса называя не иначе, как Смерть. Асфентус – моя крепость, моё детище, ставшее когда – то новым смыслом моего существования.
Внизу раздался детский крик, и сразу после него – громкие проклятья грубым мужским голосом. Я спрыгнул вниз и выругался, увидев, как здоровый татуированный вампир содрал трусы с маленькой девочки и пристроился между её ног, закрыв ей рот окровавленной