У. Соболева. «Падение Хана»
Когда я вошел в нее сзади, она была влажной. Моя покорная сучка ждала меня и уже возбудилась. Ворвался в ее тело глубоко по самые яйца, схватил за волосы и начал погружаться сильно и очень глубоко. Я знал, что она привыкла, а также знал, что она владеет своими мышцами и может сдавливать мой член все сильнее. Особенно это ощущается при анальном сексе. Искусная любовница, за годы службы мне научилась доставлять удовольствие и владеть своим роскошным телом.
Застонала и задергала бедрами. Ей нравится, я знал это. Она любила боль и удовольствие, и именно поэтому мне нравилось ее трахать. Она отвечала моим пристрастиям, она приносила мне радость соития без осознания, что я кого-то калечу. Гораздо приятнее трахать не стонущее и плачущее бревно, а горячую сучку, которая подмахивает задницей и регулярно проводит операцию по гименопластике. Она единственная смотрела на мой член и не дергалась от ужаса. Она любовно сосала его и гладила. И я не видел в ее глазах страха и отвращения.
Схватил ее за волосы, приподнял и, не выходя из лона, повел к столу, опрокинул на него лицом, задирая ногу на столешницу, и вошел снова. Мне видно, как моя жуткая плоть входит в ее тело. Я стонал, засаживая ей глубже и сильнее, засаживая так сильно, что стол под нами трясся и дрожал. Нежным я никогда не был. Нежность вызывала во мне тошноту.
От нарастающего возбуждения болит каждая вена, болят нервные окончания, и мне хочется выть и причинять боль той, кого я трахаю. Она знает об этом, и она будет терпеть.
Стиснул ее грудь, сдавил соски и, удерживая их, вдирался все быстрее. Насаживая ее на себя именно притягиванием за грудь, покручивая кончики, сдавливая их так, чтоб она вскрикивала от каждого щипка. Повизгивает от боли, дёргается, сжимается. Заводит меня сильнее. Мне нравится, что ей больно, и нравится, что ее влагалище мокреет. Там узко даже когда влажно. Не так, как мне хотелось бы, но узко. Уже, чем у кого-либо еще.
– Сильнее, мой господин… я так хочу тебя, Али. Хочу тебя…хочуууу. Причини мне боль, разорви меня.
Она хотела, это правда. Она действительно меня хотела. И называла первым именем. Которое можно было произносить только таким грязным шлюшкам, как Окси. Ахмадом меня называла мать, сестры, братья, жены и все те, кого я уважал. Для шлюх и низости я Али или Эмир.
Ударами по ягодицам так, чтоб они тряслись и смыкались вокруг члена. Увесистыми шлепками так, чтоб оставались следы от ладони.