Я бы написала конкурсное письмо про желание поехать в Токио, чтобы встретиться с автором любимой манги. Хотя… Наверное, все-таки не буду писать про японские комиксы. Прекрасные воительницы в матросках – это, наверное, для мечтательниц, живущих в воздушном замке. Ясень посмеется надо мной.
Ведущий посмеется надо мной.
Впрочем, мне уже никакая лунная призма не поможет, а из матроски я выросла. Не жду, когда добро победит, а наращиваю броню, пока господствует зло. Мое кредо – пусть внешнее отражает внутреннее, а напускной хлам отвалится сам, если только ты не состоишь из бисера, который мечешь перед свиньями.
Я закрыла глаза и провалилась в сон.
– Открой дверь, Иголочка.
– Ты боишься остаться один?
Как и всегда, комната безмолвствовала. Я сползла по дверному косяку и погрузила лицо в ладони. Пол был залит протухшими продуктами, смрадной жидкостью болотного цвета и осколками глазок, улыбок и носиков. Части тел Страшилы плыли по зловонным рекам, как в Преисподней.
– Я заберу тебя отсюда, – произнесли за дверью.
– Откуда? Где я? – шептала я сквозь пальцы. – Почему ты не ешь мою еду?
Голос собеседника налился сталью:
– У нас мало времени, Иголочка. Найди ключ и открой чертову дверь.
– Ты раздражен, потому что тоже, как я, больше всего на свете боишься одиночества… Я права?
Припав ухом к двери, я вслушалась в потусторонние звуки. Могильная тишина. Но ни с того ни с сего раздался ответ:
– Я раздражен, Вера, потому что ты умираешь.
Чайник свистел что есть мочи. Элли поглаживала плечо, наблюдая за безмятежным полетом пара над тепловой станцией. Мерцали гранатовые ожерелья аварийных лампочек труб; мириады огней подсвечивали здание электроцентрали.
К свисту присоединились бульканье и шипение. Героиня выключила газ, сняла чайник, протерла лужицу на плите. Рыжая кружка со страшильей мордочкой в черных очках наполнилась кипятком. Этикетка вновь угодила в напиток, но лентяйка Элли оставила все как есть.
Подав ужин, Элли моментально попала под град из посуды. Она закрылась руками и вжалась в дверь своей комнаты. Незримая сила божественного гнева, будто сумасбродный полтергейст, опрокинула тарелку с пельменями и разлила чай. У кружки с крутыми солнцезащитными очками отвалилась ручка.
Герой-ликвидатор все пытается достучаться до помощницы. Аплодисменты, юноша, так покажи же, что под маской Пирама у тебя лицо обыкновенного ткача13.
На негнущихся ногах я забежала в комнату и заперлась изнутри. Телевизор не был подключен к сети, но продолжал передавать выпуск про проклятый Флом. Попытки выключить его не увенчались успехом.
– Условия конкурса проще пареной репы… – болтал ведущий.
– Никак ты не завалишься.
Я бросилась на кровать и заткнула уши подушкой. Не подействовало – его голос, подходящий разве что флиртующим засранцам из ромкомов, забивался в уши как сладкая вата:
– Письмо