После возвращения из эвакуации мы жили уже в Лефортово. Как и Замоскворечье, это тоже старинный московский район со своей архитектурой, образом жизни и послевоенной шпаной. Наш большой, но всего лишь трехэтажный дом располагался на Красноказарменной улице в самом ее начале возле Дворцового моста, что над рекой Яузой. Дом был старый, странный по композиции и с какими-то непонятными «аппендиксами». Проникнуть на территорию этого дома и его многочисленных дворов постороннему человеку было затруднительно, поскольку в этом доме находились службы Академии бронетанковых войск им. И. В. Сталина. Вход на эту обширную территорию охраняли солдаты и пройти можно было только по академическому пропуску. Как солдаты различали нас, детишек, не пуская пацанов из других близ лежащих домов остаётся для меня загадкой до сих пор.
Бронетанковая академия располагалась в бывшем Екатерининском дворце в Лефортово, на Первом Краснокурсантском проезде. Перед революцией это здание занимало Алексеевское военное училище. Понятно, что Краснокурсантским проезд стал после того, как из дворца были вышиблены юнкера.
В те послевоенные годы очень многие учреждения имели ведомственную принадлежность. Особенно это было характерно для военных организаций, которые после победного мая 1945 года были в особом фаворе. У них были собственные не только детские сады, но и магазины, поликлиники, больницы, здравницы на курортах и многое другое. Это относилось и к Бронетанковой Академии, в которой мама стала работать будучи еще в эвакуации в Ташкенте.
Семьи сотрудников и военнослушателей Академии имели возможность отдавать своих детей в принадлежащие ей детские сады и пионерлагеря, которые располагались в ближнем Подмосковье (нынешний район Кунцево и на озере Сенеж под Солнечногорском) или направлять их на отдых в Крым (Алушта), где Академия имела собственные базы отдыха и для детей, и для их родителей. Это было очень удобно и для тех, и для других, потому что иногда родители забирали своих детей из пионерлагеря на весь день. И это было громадным удовольствием и для малых, и для больших. Они вместе проводили целый день у моря, и дети вдоволь насыщались местными фруктами и общением с родителями. Хотя здесь уместно сказать о том, что жизнь в пионерлагерях в те времена была настолько наполнена различными мероприятиями, что скучать о родителях не приходилось. Ну если только чуть-чуть. Тут были и спортивные соревнования между отрядами, и художественная самодеятельность, и работа различных кружков по интересам, и военная игра, и походы. Всего и не упомнишь.
Мои воспоминания начинаются с яслей, хотя кто-то утверждает, что это невозможно. Но я отлично помню эти ясли на Волочаевской улице с их окнами, заклеенными бумажными полосками крест-накрест. Это был еще 1943 год. Может быть 44-й. Помню большую игровую комнату, в которой находилась маленькая деревянная горка наподобие тех, что сейчас стоят практически на всех московских детских площадках, только теперь они, конечно, побольше уже и позамысловатее. Помню всякие прививочные уколы, которые мне делала медсестра в этих яслях. Даже комнату этой медсестры помню!
И детский сад свой я тоже отлично помню. Он находился на улице 9-й Роты. Что это за «Девятая Рота», я тогда, конечно, не знал. И только много лет спустя мне стало известно, что это место было Солдатской слободой, где, в частности, располагалась Девятая рота Преображенского полка.
Детский сад был замечательный: большой, просторный, с громадной угловой тёплой верандой, в которой находилась спальня. В этой светлой комнате с окнами в две стены мы спали днём. Но, если мне не изменяет память, этот сад был «шестидневкой». Туда нас привозил академический автобус. Он отъезжал от Академии в понедельник утром и возвращался в пятницу к вечеру. Родители в эти дни нас провожали и встречали.
Кормежка в детском саду была просто замечательной. Сейчас мне не очень верят, когда я рассказываю, что кроме ненавистной ложки «рыбьего жира» нам давали (и довольно часто!) чёрную икру. Между тем, многие дети относились к ней примерно также, как и к «рыбьему жиру». Ведь это был не сладкий, а соленый продукт. Мне же икра понравилась сразу. И прекрасно помню, как с удовольствием подъедал ее за всеми, перекладывая икру с их хлебных ломтиков на свой.
Это был зимний детский сад. А летний и пионерлагерь располагались в Кунцево на высоком берегу реки Москва. Замечательное, красивое место! Сейчас на этом месте за высоким частокольным забором располагается Дом творчества художников (наш бывший пионерлагерь), а над ними детская горнолыжная база ЦСКА (наш бывший детсад), на которой я совсем еще недавно катался по выходным дням.
У Академии был еще один пионерлагерь, на озере Сенеж. Он тоже был замечательным, поскольку кроме красивого озера там имелся учебный танкодром Академии, и нас иногда катали на танках, хотя даже полазить по ним было громадным удовольствием. И не только для мальчишек, но и для девчонок тоже. Там же я научился плавать благодаря замечательному нашему лагерному физкультурнику, имя которой я помню до сих пор: Мария Исааковна.
Как я уже упомянул, в здании Екатерининского дворца располагалось Алексеевское военное училище, а в нашем доме Алексеевские казармы.