– Люди, что не прижились в Большом: их отторгла рутина, устраивающая очень многих в оперном театре. А такие люди мешают, и не только мешают – они непонятны остальным. И не потому, что все такие злодеи – вот они всех нас выгнали! Нет, они совершенно искренне не понимают, что гений им просто не нужен! – принялась рассуждать оперная дива после вежливого и вполне дежурного вопроса Александра о ее прежней жизни в Большом театре.
К разговору моментально подключился хлебосольный Омаров:
– Конечно, им нужна посредственность – знаете, когда газон стригут, все должно быть идеально ровно, чтобы ни одна травинка не возвысилась…
– Ну что делать, это жизнь. Это ограниченность и зазнайство, очень присущие оперным артистам. У него есть голос, какие-нибудь две красивые верхние ноты – и вот он уже думает о себе: царь природы! Это же глупость ужасная, и в оперном театре такое часто встречается…
– Но вы же, Галочка, похоже, только выиграли от того, что вас выжили! – Омаров приблизился к даме и любезно еще раз поцеловал руку.
– Вот именно: выжили! Вы знаете, Александр, когда я уехала из страны в 1974 году, это был крайне неожиданный отъезд, нас просто вытолкнули. Это была настоящая творческая трагедия! Совершенный переворот всей творческой жизни! Я никогда не готовилась стать эмигранткой! Никогда в жизни сама не уехала бы отсюда! Так и не смогла перестроиться на другой лад, встать на другие рельсы. Вот Саид Фарисович, напротив, он в Лондоне как рыба. Впрочем, наверное, этот веселый человек везде приживается!
– Дорогуша, не надо так распаляться! – пытался сгладить яркий монолог Мстислав Леопольдович, жадно поедая салат.
Александр украдкой то и дело выводил Омарова на свой щекотливый разговор, но тщетно: бизнесмен всецело был поглощен Вишневской.
– Вы знаете, может быть, это плохое качество характера – максимализм. Если я прихожу в жизни к чему-то высокому, не могу опуститься вниз. Так и сольные концерты ни с кем после Ростроповича не могла петь. Кроме того, всегда была на его концертах, это моя жизнь. Заниматься с ним – никогда не занималась, так же как все сольные концерты никогда с ним не готовила, даже не репетировала! Просто выходила на сцену, и он мне играл…
– Как же это возможно без репетиций, Галочка? – Кавказец игриво постучал по столу, словно по клавишам фортепиано.
– Готовила репертуар с пианистом, потому что репетировать со мной у мужа никогда и времени-то не было: у него студентов в консерватории двадцать человек да свои концерты.
– Простите, – деликатно попробовал вступить в диалог Александр, – в СССР как будто исчезла подлинная внутренняя свобода и высочайшая культура. И многие талантливейшие люди целыми пластами уходили, не проявив себя до конца, не сделав всего для своего народа.
– Вот это