Назвать федерального судью сопливой дурой, это не только большой штраф, но и профессиональное самоубийство. Но я не выдержал:
– Дура ты сопливая! – отвечая я, чуть повысил голос, – Я то в своём уме, а ты протухла тут в своем кабинете. А жизни кроме твоих заседаний есть и любовь, и дружба.
Выпад достиг цели и попал в больное место, сердечная рана ее чести закровоточила.
– Не вам о любви говорить! – дико, срываясь на вой, заорала ее честь.
На ее вопль в кабинет ворвались: секретарь судьи (девушка); помощник судьи (женщина средних лет); два судебных пристава (бугаи с дубинками и шокерами). Ее честь только кивком головы выкинула их из своего кабинета, она не хотела тратить на них эмоции, злую энергию слова она сберегла для меня:
– Вы сами мародер любви, – ее честь перевела дыхание и ринулась словами топтать меня дальше, – Да как вы вообще смеете об этом говорить? Пришли сюда с иском о разводе, разрушаете чужие семьи, оставляете детей сиротами (ну тут уж она переборщила) и получаете за это деньги. Да ещё и смеете мне нотации читать?! Да я вас …
Ее честь не стала договаривать, сдержалась. Заметили? Я ей на «ты», а она мне на «вы». Подсознательно при этой встрече, она так и осталась студенткой, а я нелюбимым преподавателем. Странная эта штука подсознание. Я ей когда «дура сопливая» говорил, тоже видел славную, симпатичную и чуточку наивную девчонку. В период, когда она никак не могла сдать экзамен по «гражданскому процессу» у нее была своя большая, безответная девичья любовь. Мне об этом «по секрету» сказала секретарь кафедры «Уголовного права» и двоюродная сестрица Алёнушки. Но хрустальная ваза большой любви вдребезги разбилась, «хвост» по «гражданскому процессу» остался, и этот хвост протянулся и сюда, где разведенная женщина с гневом смотрит на меня в кабинете районного суда общей юрисдикции и обращается ко мне на «вы». Смешная ты, великая девичья любовь минула, неудачное замужество закончилось, дочь вон растет, грязи человеческих отношений по должности насмотрелась, а ты всё еще веришь …
– Что вы вообще в любви понимаете? – после короткой паузы (вдох-выдох) возобновила возмущаться ее честь, отчаянно защищая последний полуразрушенный бастион своей веры.
– Могу рассказать, что понимаю, – устав от истеричного напряжения и от ее крика, тихо предложил я.
Ее честь зафыркала как норовистая кобыла, на которую одевают упряжь, а потом:
– Ну расскажите, если уж вам не в терпёж, – внешне взяв «себя в руки» усмехнулась судья и вспомнив о былом, снисходительно договорила, – В конце концов, вы меня три раза на экзамене слушали.
«Груз 200» это кодовое наименование убитого в бою. По приказу Министра обороны «Груз 200» на Родину сопровождает офицер и солдат срочной службы, той части в которой «Груз 200» ранее проходил службу. Желающих добровольно выполнять такой приказ, нет. По традиции офицеры части тянут жребий, а рядового сопровождения назначают методом «тыка» в список личного состава. Жребий выпал начальнику штаба