Стоило мне отойти от братьев, как ко мне подскочила Памба. Высокая, как каланча, фигуристая и кудрявая блондинка улыбнулась мне и повисла на шее, поцеловав в щёку накрашенными в три слоя губами. Я поморщился, когда она отодралась от меня, а на щеке осталось что-то липкое.
– Ливви, – протянула она, глядя на меня из-под опущенных ресниц.
– Привет.
– Как дела?
– Ты должна лучше знать. Мне кажется, или на самом деле мы уже купили билеты до Австралии?
Памба даже не смутилась.
– Так ты согласен?
– Уже нет, – покачал я головой. – Развлекайся.
И как можно скорее отошёл от неё. Свободное место нашлось в самом углу на диване. Устало бухнувшись, откинул голову назад, стараясь отделаться от всего мира. Безумного мира…
Всё вокруг тебя мелькает
И сложнее мир понять.
Ты один, а их так много.
Я сошёл с ума опять…
– Не мог бросить тебя, – услышал я голос Арозона.
Распахнув веки, поднял голову. Передо мной, засунув руки в карманы, стоял мой лучший друг.
– Ты же сказал, что поедешь домой, – напомнил я.
– Знаю, но я передумал.
Он сел рядом со мной, положив ногу на ногу. На нём до сих пор был его безупречный чёрный костюм с таким же тёмным галстуком. Сама элегантность. Если бы не его косичка, которая нравилась всем подряд, кроме меня, я бы сказал, что Арозон был настоящим… настоящим демоном.
Да… демон. Выдумали же люди нам имена…
– Ты мог бы переночевать и на работе, – сказал Арозон.
– Снова? Я давно не был дома.
Арозон улыбнулся и обвёл глазами переполненную гостиную, где гости вели себя, как хозяева и извивались в танце как дождевые черви. Я закатил глаза и опять откинул голову назад.
– Всё ещё хочешь закончить своё существование? – снова встрял Арозон.
– Думаю.
– А как же я? – спросил он с сарказмом.
– А что – ты?
– Бросишь меня одного?
– Пошли со мной.
Арозон не ответил. Приподняв голову, посмотрел на него. Он сидел, глядя на свои руки, и о чём-то думал. Он казался мне таким умиротворённым, и вся эта шумиха вокруг нас, танцы на столе, веселье, отскакивали от Арозона, как от стеклянного купола, который он натянул на себя. Даже бьющая музыка, казалось, сделалась тише и отошла на второй план.
– Что? – спросил я его.
– Странно.
– Что именно?
– Самосожжение.
Я усмехнулся.
– Не бери в голову. Тебе ещё далеко до сумасшествия.
– А ты уже?
– Я думаю – да.
– Псих, – покачал головой Арозон