Промышленные машины, например ткацкие и токарные станки, возникли не по мановению руки одинокого инженерного гения, а из имитации схем коллективного труда. Они появились на свет путем улавливания паттернов движений рук и орудий рабочих, фиксации невидимых творческих ноу-хау и последующего их превращения в механические артефакты. Основываясь на теории изобретательства, которую уже в XIX веке разделяли Смит, Бэббидж и Маркс, я утверждаю в этой книге, что самые сложные «разумные» машины также возникли из воспроизведения схем коллективного разделения труда. Я именую описанную теорию развития техники трудовой теорией автоматизации, или трудовой теорией машин, которую распространяю на исследования современного ИИ и обобщаю в виде трудовой теории машинного интеллекта[28].
Уже Маркс не считал «хозяина» отдельной личностью и, согласно открывающей это введение цитате, полагал, что он представляет собой согласованное могущество науки, колоссальных сил природы и общественного массового труда, воплощенного в системе машин. После того, как разделение труда в обществе приняло всеобъемлющий характер, что констатировал в конце XIX века Эмиль Дюркгейм, хозяйский глаз превратился в новые технологии контроля – в частности, статистику и глобальные «операции капитала» (меткое выражение Сандро Меццадра и Бретта Нильсона)[29]. В конце XX века управление трудом превратило общество в «цифровую фабрику», приняв форму поисковых алгоритмов, онлайн-карт, приложений для обмена сообщениями, социальных сетей, платформ гиг-экономики, сервисов мобильности и, в конечном счете, алгоритмов ИИ, которые все шире используются для автоматизации всех упомянутых сервисов[30]. Сегодня несложно увидеть, что ИИ означает дальнейшую централизацию цифрового общества и координацию разделения труда внутри него.
Тезис, что проектирование вычислений и «разумные машины» воспроизводят схему разделения труда, не надо считать еретическим. Его подтверждают основополагающие