– Система распределения помогла землянам выжить, ведь определяя процентное соотношение всех качеств человека можно гораздо эффективнее использовать его потенциал именно в той сфере, в которой его способности проявятся лучше всего и принесут максимальную пользу обществу.
– Чушь, мы оба знаем во что все это превратилось в реальности – система определяла процент физического и умственного развития, способности и особенности индивидов, но она лишь выдавала бумагу со всеми данными по человеку исходя из заложенных в нее алгоритмов, решение о распределении принимали люди. Чиновники распоряжались жизнями людей, понимаешь, именно они определяли на какие работы отправить человека, а бумажка так, прикрытие, которое дало возможность все обосновать.
– Я не понимаю, о чем ты?
– Конечно, нигенам непонятен механизм изощрённого обмана и отношения к живому существу, как к вещи, – брезгливо скривился Джеймс, – я постараюсь объяснить – человек с высокими интеллектуальными способностями, медицинским образованием и пальцами хирурга, мог вполне оказаться на Дне, лишь только по той причине, что там в больших количествах гибли люди от тяжелейшего физического труда и ядовитых газов, которые за несколько месяцев разъедали легкие в труху. Чиновник, отвечающий за дальнейшую судьбу человека, просто получая приказ сверху о недоборе на шахты, ставил в анкете будущего хирурга штамп – способен к тяжелым физическим нагрузкам, вынослив и здоров, место дальнейшей трудовой деятельности – Дно, – лицо Джеймса схватила болезненная судорога.
– Но, – попытался перебить Сэм.
– Подожди, – Джеймс схватил воздух ртом, – было и более страшное, человека могли определить туда не только из-за недобора и смертности, а еще из-за личной неприязни, если ты неугоден и на тебя есть определенное досье с доносами, ты также оказывался на Дне, а там только одно карьерное повышение – крематорий, – Джеймс зажмурился, – все ложь, – тихо произнес он, – она повсюду. Сэм, у людей, лишившихся прошлого, крадут будущее. Несколько поколений со сломанной судьбой, – добавил Джеймс. Его лицо будто окаменело, а глаза приобрели неестественную прозрачность.
– Почему ты молчал? – не своим голосом спросил Сэм.
– Не знаю, пытался понять, найти аргументы. Спроси у моей матери, ее университетские знания в области естественных наук, удостоились почетного места на стройке, где она в две смены ломала спину, чтобы прокормить меня и себя. А потом ее в сорок лет отправили на пенсию, высоко оценив трудовые заслуги и подарив ветхое жилье на третьей платформе, где мы и прожили еще лет пятнадцать, – Джеймс глубоко вздохнул, – парадокс заключается в том,