– Ты замерз, тебе нужно согреться. Пойдем ко мне домой, я угощу тебя горячим чаем.
Немного пройдя по дороге среди непроглядной темноты, мы свернули в сторону, прямиком в кусты. Ловко проскользнув сквозь колючий кустарник, мы вышли на небольшую равнину, где виднелись очертания нескольких небольших строений.
– Это мой дом, я здесь живу, – пояснил монах, указывая на домики.
Пройдя на ощупь еще несколько метров, мы подошли к входной двери в один из домиков. Немного надавив на дверь, монах ловко открыл ее и жестом пригласил следовать за собой. Щелкнул выключатель, и небольшое помещение осветилось тусклым светом единственной лампочки. Минуя комнату, мы поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Монах, зная каждый сантиметр этого дома, ловко прошмыгнул в темный коридор. Снова послышался звук выключателя, загорелся свет.
Я оказался в крохотной, но очень уютной комнате на втором этаже, больше похожей на смесь спальни и библиотеки. Около окна в углу стояла небольшая кровать, перед ней столик. Напротив окна – большой шкаф со старыми книгами и свитками. Сбоку от двери – маленький низкий и старый диванчик, видима, для гостей. На стенах всюду весели изображения буддистских божеств. Несмотря на отсутствие признаков отопления, в комнате было комфортно и даже тепло.
Монах пригласил меня сесть на диван, сам удобно разместился на кровати, скрестив ноги под собой. Пока монах копался в своем мешке, я наконец-то смог его разглядеть. Он был невысокий, коренастый, лет пятидесяти на вид. Его загорелое округлое лицо светилось спокойствием и внутренней гармонией. Судя по тому, как ловко он двигался по горной местности, как легко и играючи искал что-то в своем мешке, создавалось впечатление, что внутри у него неисчерпаемый запас сил. Достав из сумки небольшой термос, он разлил его содержимое по двум приготовленным им чашкам. Затем, из той же сумки он достал пакет с цампой, традиционной едой непальцев, шариков, приготовленной из обжаренной ячменной муки.
– Угощайся, – на этих словах он протянул мне немного цампы и кружку, из которой шел пар. В ней был так полюбившийся мне традиционный в тех краях крепкий чай с маслом яка, молоком и сахаром.
Сделав несколько глотков, отогревших меня, я поел немного ячменных шариков и почувствовал, как дрожь от зверского холода постепенно уходит.
– Как тебя зовут? – спросил монах, когда я полностью согрелся.
– Дима, – ответил я, удивившись, как легко мне было с незнакомым мне человеком, – а вас?
– Меня зовут Норбу, Лама Норбу. Я здесь босс, или что-то типа того, – ответил Лама, обводя окружающее пространство руками. Затем он так пронзительно засмеялся, что и я не выдержал. Казалось, он сам наслаждается своими шутками. А я удивлялся, как он смог подбирать в разговоре только те английские слова, что известны мне.
– Так ты турист здесь? – спросил Лама, моментально вернув сосредоточенность, – турист, который слушает, как разговаривают горы?
– Да, турист из России, иду вокруг горы Анапурны, – я бы и дальше