Уловив слабый кивок девушки, он продолжил:
– Мужа у тебя нет. А значит, что у нас получается? А получается, милая моя, что ребенок этот, – вдруг рявкнул следователь, – профессорский. И оставить документы он мог только тебе. Поняла? – заорал он и, схватив девушку за волосы и накрутив их на кулак, поволок по полу в центр кабинета.
– Так что либо ты нам все рассказываешь и показываешь, где документы, или, – он гадко усмехнулся, откровенно разглядывая исцарапанные ноги девушки в разодранных чулках, – или мы тебя прямо сейчас разложим здесь на троих, и это, я обещаю, будет самым приятным из того, что тебя ждет впереди. Ну? – рявкнул он, – будешь говорить?
– Поверьте, я, честное слово, ничего не знаю, – пролепетала Маша, судорожно одергивая платье и не сводя испуганных глаз с капитана, который, пожав плечами, уселся перед ней на жалобно скрипнувший стул, закурил и, забросив ноги в начищенных до блеска хромовых сапогах на стол, спокойным голосом приказал:
– Ну, тогда раздевайся.
Алтай, ноябрь 1959
Профессор Тетерников развязал тесемки рюкзака и достал с самого дна пухлую полевую сумку. Затем зажег «летучую мышь» и склонился над потертым целлулоидом, сквозь который хорошо была видна первая страница рукописи, исписанная стремительным угловатым почерком профессора Каменева:
«…14-го месяца Козы, 12-го дня Земли разверзнется Syava sara (черная голова) первой пещеры, что в asta bann (в восьми днях) от arvant apre (быстрой глубокой воды), где пасутся aspa ansura (белые лошади) и тогда вспыхнет sugda (священный) и ugra (мощный) огонь. Raxway (пронзит) он pita (отца) и его bala (военную дружину). И предстанет каждый из них перед почившей. И откроются drava (врата) putura (сыну) со священным щитом, и не убоится он огня и станет мужем Zariva (царевны) на века. И тогда spada (войско) его останется с ним. И обретет он spanta sati (бессмертие), и все zaranya (золото) мира будет его и не будет для него границ между миром мертвых и миром живых, между прошлым и будущим. Когда высохнет русло реки. Все сможет он…»
Профессор убрал сумку обратно в рюкзак и, выглянув из палатки, крикнул в темноту:
– Гриша, вы еще не улеглись?
– Нет. Сейчас затушу костер, и будем устраиваться.
– Хорошо. Перед сном загляни, пожалуйста, ко мне.
Через несколько минут Григорий залез в палатку профессора и шепотом спросил:
– Что, папа?
– Завтра в районе десяти вечера мы будем на месте. Не забудь рюкзак с древним щитом. Войдешь в пещеру одним из первых. Запомни, что бы ты там ни увидел и что бы ни произошло, ты должен остаться в пещере. И ничего не бойся.
– А я ничего и не боюсь. Отец, а нельзя как-нибудь сделать так, чтобы вы с Лизой не входили туда? Или хотя бы предупредить ее, как себя вести?
– Это не поможет. Ты же читал текст, сохранившийся на скифском щите? Все должно закончиться хорошо. Так что не начинай заново. Мы с тобой все решили. Ты не хуже меня знаешь – обратного пути уже нет, – рассердился профессор. – Все. Иди спать