– Семейное дело не так уж и плохо, – отметила я.
В ответ получила взгляд, в котором отчетливо читалось: «Ты меня не понимаешь».
– Не знаю, зачем я тебе это все рассказываю. Наверное, накопилось и прорвалось, как канализация, – Ираклий грустно усмехнулся.
Его указательный палец начал обводить по кругу край бокала. К капучино он так больше и не притронулся. Остывший одинокий сырник тоже не был удостоен мужского внимания.
У меня же, наоборот, просыпался аппетит, поэтому я с грустью посмотрела на пустую тарелку из-под омлета, доела оставшийся кусочек тоста и допила кофе, поставив бокал, слегка откинулась. Все, больше не буду перебивать, пусть выговорится. Как раз и пойму, от чего его нужно защищать. Не от родителей же, в конце концов?
– Когда я узнал про их вторые семьи, то мне так противно стало. На людях они же идеальная пара, у которой нет недостатков ни дома, ни на работе, ни в семье, ни в делах. «Юристы всегда безупречны!» – эту фразу Ираклий сказал таким тоном, явно кого-то передразнивая. – Я очень хотел после школы пойти на филологический в ТарГУ, мне нравится лингвистика, литературное мастерство. Но мои и слышать об этом не хотели. После школы – по стопам родителей, в тот же самый вуз, на тот же самый факультет, где учились они, познакомились и выпустились с красными дипломами. А потом меня так все достало – и эти пять лет, и мутное будущее, и родители!
– Ты решил сбежать из дома?
– Поздно было. Я сдал ГОСы, а готовый диплом стер с компа. Ну как стер – просто уничтожил вместе с ним – так разозлился, что швырнул ноут на пол, да еще и попрыгал сверху, как подросток, – грустно усмехнулся мой собеседник. – Можно, конечно, было всю информацию восстановить, но я твердо решил: – Все, не мое. Уйду. И хлопнул дверью универа.
– А что раньше-то не ушел? Что держало-то?
– Ага, уйдешь тут! Сначала родителей вроде боялся расстроить или обидеть, потом имидж семьи поддерживал, да и еще одно. В универе я же играл в КВН, мне нравилось и самому шутить, и писать. Поэтому и на сцену пошел. – Ираклий повеселел, чувствовалось, что сейчас он говорит от всего сердца о том, что любит. – Ну и еще Василевс держал.
– Пасечник?
– Да, это же друг детства. Нас даже родители назвали обоих по-царски, ты обратила внимание? Видимо, будущее визуализировали, моделировали, – усмехнулся Ираклий.
– В общем, ты уже почти год живешь и делаешь то, что хочешь?
– Почти. От родителей ушел, снял квартиру. Они, правда, сначала сильно возмущались, взывали к моей совести, но потом успокоились. Поняли, что я со своего пути не сверну. Изредка общаемся. Хорошо, что Василевс рядом.
– Тогда повторяю свой вопрос: зачем тебе я? Честно, до сих пор не понимаю. Не от мамы с папой тебя же защищать.
– У