– А надо?.. Попробую, – понуро согласился Мишка, – и взял свою острую пику в правую руку.
Мы нырнули.
В реках, даже в самых чистых, видимо, присутствует какая-то взвесь, которая, как мелкий сор, раздражает глаза. Во всяком случае, есть такое личное ощущение. И оттого, если любишь это делать и часто ныряешь, то по привычке открываешь глаза, уже тогда, когда достигнешь дна, чтобы оглядеться. (Естественно, это когда ты заныриваешь без специальных очков или маски. Но к чему они нам, выросшим на воде, эти причиндалы*?)
*Причиндалы – устройства, приспособления, части тела, в зависимости от контекста.
Быстро коснувшись дна, я открыл глаза и… вздрогнул от неожиданности. Прямо на меня широко смотрели чьи-то крупные бусины нечеловеческих зрачков на огромной морде невнятной конфигурации (без специальных очков для ныряния, видимость на удалении в полтора-два метра не очень чёткая, и объекты в воде проявляются в некотором роде силуэтно). Смотрели они беззлобно, скорее – безэмоционально, но, ёксель-моксель*, совершенно осмысленно.
*ёксель-моксель – просторечный оборот, фразеологизм, имеющий в первую очередь эмоциональное, прикладное значение и выражающий в зависимости от контекста, в данном случае крайнюю форму удивления.
Мишка тоже, как я заметил, вздрогнул, но, памятуя, что нас теперь под водой двое, стиснул себя силой воли, и аккуратно, на вытянутую с пикой руку, приблизился к морде. Я тоже крайне осторожно, чтобы никого в этой комбинации не спугнуть, по́дался поближе.
Существо, конечно, было впечатляющим. То, что Мишка принял за рога, были какие-то отростки по бокам морды, сантиметров по двадцать, может тридцать. Они тянулись вверх и гипнотически мерно колыхались. Голова и впрямь была с таз, а то и больше. Тут Мишка не соврал… А то ведь он иногда имел привычку доводить информацию в традиционной рыбацкой подаче. Но тут даже поскромничал. Голова, если это была она, и в самом деле была размером с корыто.
Уколол ли он её? Нет, конечно! Для такого у него не хватило безрассудства, что, впрочем, может и хорошо. А лишь коснулся этого подводного жителя своей пикой.
Мишка, набравшись решимости, дотронулся до чудища… Моментально существо встрепенулось, разверзло, как бездну, пасть, в которую могли поместиться сразу две Мишкины головы. А то и он сам мог бы всосаться в эту пасть по пояс (а где по пояс, то там и полностью), и тут же это речное чудовище резко захлопнуло этот свой бункер. Это можно было оценить как явную демонстрацию возможностей, которые не стоит игнорировать.
Как в сказке – "к нам задом, а к лесу передом"(или как там это было) – оно развернулось стремительно и энергично, но одновременно даже несколько вальяжно. Чуть замерев, исполин филигранно махнул возле самого Мишкиного носа своим хвостом, и, даже не отвесив ему заслуженного за бестактность "леща", эта двухметровая "колоша"стремительно исчезла в чёрной глубине.
Это был сом. Сом с большущей башкой, метра два – два с половиной длиной, и весом, наверно, килограмм сто. Пока он замер