Проснулась от тихого ворчания, раздававшегося совсем рядом. Голос был низким, грудным, но определённо женским.
– Уйдёт от нас хозяюшка! Как есть, уйдёт! Ой, горе-то!
– Тише ты! – шикнул на него другой голос, мужской, басовитый. – А ну, как разбудишь? А в избе не прибрано, полы не метены! И печь не чищена! Встанет хозяюшка, и заместо завтрака будет пыль по углам гонять!
– И то, правда! – спохватился женский голос. И тут же по полу зашуршало, в печи заскреблось. – Да, ведь, зовёт её кровь-то! Эх!
– Что толку вздыхать? – буркнул в ответ мужской. – Будто это поможет! Верить надо. Авось, не оставит нас хозяюшка совсем-то. Здесь, ведь, дом её.
Я с трудом сдерживаю улыбку, а потом, резко открываю глаза. И вот теперь улыбаюсь, глядя на смущённых домовых, застигнутых врасплох.
– Утречко доброе, Тихон Шелестович! И тебе, Любава Суровна! О чем речь ведём?
– Дык, это… так, промеж собой болтаем, – не моргнув глазом врёт домовик. – Я, вот, Любушке-то говорю, мол, печь не чищена. Того и гляди, дымоход забьёт! Да-а!
Домовушка, под шумок, улизнула. Только веник по полу шуршит, подметает. До порога пыль домёл и в угол шмыгнул, словно не при делах. Но, стоило мне скосить глаза на веник, как и домовой исчез, будто его и не было. Не любят домашние духи показываться на глаза. Взрослым. В детстве-то они со мной частенько играли.
Несмотря на то, что заснула в кресле, выспалась я на удивление хорошо. Первым делом принялась за печь. Растопила, заварила травяной чай для восстановления сил, потом сварила некрепкий бульон из курицы. Разлила все в две бутылки. Как раз к приходу женщины всё успела. Она пришла в лихорадочном возбуждении. Глаза горят, губы дрожат, силясь что-то сказать. Пришлось сначала усадить и напоить успокоительным отваром.
– Она пошевелилась! – наконец, выдала женщина новость. – Сама! Столько дней… я думала, паралич… а тут… я все, как вы сказали, делала! Всю ночь от доченьки не отходила! Да, от иконы Царицы Небесной! Отпаивала. А утром она… голову повернула. И, тихо так, шепчет: "писать хочу!" Она, ведь, поправится, правда?
– Правда, – я невольно улыбаюсь. Ребёнок пошёл на поправку. Значит, помогла моя ворожба. – Она поправится. Теперь ей только любовь материнская, да забота нужна. С любовью бульон и кашу вари, с любовью чай готовь. Кормить по чуть-чуть, словно ей полгодика. Понемногу каждый день прибавлять порцию. С любовью, с радостью, да руками, не в машине, стирай её вещи. И утюгом их не касайся. Надевай прямо так, неглаженными. Да, ещё каждый день по три раза нужно ей массаж делать. Всего тела. Врача для этого звать не нужно. Сама научись и сама делай. С любовью и радостью. Тяжело это, но ты старайся. Дитя от тебя всецело зависит сейчас. Никаким врачам её не показывай до тех пор, пока она на ноги не встанет и ходить не начнёт. И в дом тоже не пускай никого. Даже родственников. Только сама. Всё поняла?
– Поняла, – кивнула