Разговаривали двое, один из них курил, с шумом выпуская волны удушливого сладковатого дыма. Оба страшно матерились, Лиа даже покраснела. Говорили непонятно, но принцессе был ясен смысл сказанного, потому что она в целях безопасности прошла курс по тюремной фене. И заработала сто баллов! Как же без этого?
– Фак факовый, шаром покати, а графья в лузу лезут.
– Прав ты, людей от дела отрывать! Факерна и факиярд. Но цып-цып-цып и птички побежали. Дело есть дело. Что мы в этом месте стакнулись? Нам же к дворцу идти. В зарослях много вази, чуть не вляпался в собачье. Каналья!
– А-аа, нас всё равно никто не пустит, не жалуют, – говорящий сплюнул, – но стрелка рядом с дворцом, так урче, ярдино пыль. Ничё, факиярд, мы ещё потопчем ковры. Не забудь оттереть прах с ног. Босс лепечет дело, как печка – одни угольки останутся. Рядом-босс в пшик, а коны нарисуется в мазях. В коже драконьей понтоваться станем. А дело делать станем, ещё больше извазюкаешься, факисто.
– А чё за уркое дело?
– Зырь сюда, Ючу рядом-босса сховать до времени. Факерно, – говорящий выпустил кучу дыма.
– Лиатку?
У принцессы, услышавшей эти слова, от злости глаза заискрились оранжевым, и она чуть не выпрыгнула из-за стенки. Но опаска оказалась сильнее. И что они дальше расскажут?
– Зырь, – продолжал некурящий, – она же на ходу? С пацанёнком каким-то их тырят везде? Он же схерил её? Чёль? Факиясто. Их же в джипе стырили? Далеко забрались сучата! Там клондайк просыпался!
– Та, тише, фак! Он просто сандалёнки в кузов сбросил. Его по ним зырили, трекер-шмекер. А сами здесь ошиваются, в столичке-кормилице. Фраерчонка порешили по плану. Стрёмно.
– И чё, дитёнка жалко? Отойди хлюпик, я сделаю, как не было фраерочка, свет не узырит, моя ответка. Хе, – некурящий гадко хэкнул и сплюнул.
– Вот и порешили: мой ответ за Ючку, твой за фраерчонка. Айда на стрелку. Свою линию гнуть за бабки будем.
И они ушли. Напоследок тот, который курил, щелчком отправил в полёт горящий окурок сигары через кирпичную стенку. Окурок шлёпнулся прямо у ног Лиа, застывшей в неудобной позе. Сигара воняла и потрескивала. Дым ел глаза, принцесса сдерживала кашель, но через минуту не вытерпела на корточках проковыляла в сторонку. Там оправилась, как смогла, и неслышно и невидимо пробралась к башне.
Девочка лезала в штаб и плакала от злости и страха. Истинная причина её злости – «Юча». Это её оскорбительное, позорное прозвище. Нет, всего этого она не расскажет Мияки.
Но слёзы её высохли мгновенно, когда она увидела Мияки. На нём не было лица, глаза его расширились от ужаса.
– Конгадзы! – только и прохрипел он.
– Что? – переспросила Лиа, не догадываясь какой опасности избежала.
– Ну, конгадзы! Ты им чуть не попалась!
– А,