С бешенством отбросив факел, тяжело дышащий рыцарь достал целой рукой из мешка живительный напиток, который дал ему Сафараос. Скинув с себя стальной окровавленный шлем и выдернув зубами пробку из фляги, Оскар сделал добротный глоток отвара. Поморщившись и прокашлявшись, он поставил флягу рядом с собой и закрыл ее. После чего он вдруг почувствовал легкое облегчение и уснул…
***
Открыв глаза, Оскар не знал, сколько прошло времени. Он лишь успел понять, что отрубленная рука – это не какой-то страшный сон, а проклятая реальность, и что по подвалу кто-то тихо расхаживал. Он постарался привстать на ноги, дабы затушить факел, что тускло трещал над его головой. Звук ходьбы был отчетливым, но далеким и тихим, почти осторожным. Винный погреб, похоже, был очень большим. Звуки ходьбы эхом разносились по всему погребу, но рыцарь не видел того, кто их издавал. Затушив факел, он надел на голову свой окровавленный шлем, взял мешок с мечом и тихо убрался в глубокую тень. Ноги еле держали его, левая культя болела, а сам он был почти что без сил. Сон почти не помог ему, лишь заглушил дикую боль в левой руке. Громко рухнув на пол, он начал толкать себя ногами, понемногу заползая глубже в тень. Таинственный гость приближался, а вместе с ним и приближался теплый мерцающий свет факела. Теперь Оскар понимал, что звуки были похожи на лязг стальных доспехов. Рыцарь сидел в тени за огромными винными шкафами, а напротив него в ярдах трех-четырех появилась сгорбленная фигура, что была облачена в тяжелую дощатую бронь. Огромный горб скрывал темный изорванный плащ, а голову – глубокий темный капюшон.
Сгорбленный человек тут же остановился и подозрительно огляделся по сторонам. В руках его была стеклянная лампа, в которой горел слабый огонек. Он поднял голову и начал сильно шмыгать носом, как бы что-то вынюхивая, а после хриплым и старческим голосом произнес:
– Ден явла хунден хар гнагт нагон сарскилт… – горбатый обернулся назад и еще пару раз шмыгнул носом. – Дет стинкер ав блуд хар инне. Нагон брот сиг ин и слоттет…
Он сразу же развернулся и стремительно зашагал обратно, издавая своими стальными ботинками металлический лязг. Эти слова Оскар уже не понимал, хотя андориан был схож с его родным языком – нукеримидисом. Оба языка произошли от общего древнего языка, на котором говорили все три народа нордов. В них текла одна кровь – кровь варваров и великих воинов, что могли склонить перед собой любого врага.
Когда Оскар убедился в том, что горбатый воин в глубоком капюшоне вышел и захлопнул тяжелую деревянную дверь, встал и собрался. Да вот только стоять он долго не мог – раненные ноги не слушались его, потому он сразу сел. Закатав темные мешковатые штаны, он увидел множество глубоких порезов и открытых ран. Судя по тому,