Приехал лифт, собираются люди, я стараюсь только слушать, принимать искреннее негодование Юрия Ивановича, он все-таки мой непосредственный начальник. Говорить про секс и презервативы в лифте в девять часов утра не очень удобно, но…
– Юрий Иванович, им по тридцать лет, у них самый сенокос, они не думают о престиже нашего офиса в первую очередь… ну при чем тут гиперсексуальность, презерватив на столе забыть каждый может… Господи, Юрий Иванович, ну какой секс в шестьдесят лет? Стоит ли им вообще заниматься! Тем более на столе. Лег в кровать и спи, радуйся, что за ночь три раза в туалет не проснулся!
Сержусь и не вижу, что за моей спиной стоит целый лифт весьма взрослых и солидных мужчин. Это врачи, они едут вместе со мной на конференцию.
– Кирилл, – медленно говорю я, хоть у нас осталась только одна минута, – не волнуйтесь, это главное. И не торопитесь, перевести правильно важнее, чем перевести быстро. Если возникла серьезная заминка, обращайтесь ко мне, я сяду рядом с вами, я вам помогу.
Кирилл сосредоточенно и серьезно кивает. Он производит хорошее впечатление, он миловидный и приятный. Все в порядке, я спокойна.
Мы все собрались и с приятными улыбками ожидаем представления нас распорядителю конференции, чтобы занять свои места.
– Юрий Иванович, я не могу говорить, – я отошла в угол и шепчу. – Не могу громче. Выбросьте его в мусор. Никакими штрафами секс не запретить. Наш офис станет домом свиданий, заплати штраф и пользуйся на законных основаниях. Этими штрафами мы продадим офис на год вперед. Рядом с кулером придется поставить автомат с презервативами. Не надо никаких запретов, они только разжигают интерес, не могу громче… выбросьте его в мусор!
Меня торопят, стучат по плечу, остальные переводчики уже сели. Моё место первое, самое близкое к выступающим. Я, протискиваясь между стульями, приветливо и бегло оглядываю зал и сразу спотыкаюсь об него взглядом: Ренц.
Таращусь на него, как дура, и не слышу, что говорит наш первый спикер.
Ренц сидит в третьем ряду, не прямо передо мной, а подальше, к концу ряда, сидит с двумя врачами, переговаривается и поглядывает на сцену, если и на меня, то как на предмет мебели, а больше на экран, на котором пока схемы, но сейчас будет видео, его текст лежит передо мной, и мне бы надо его читать, а не гипнотизировать Ренца. Ренц меня не узнает, не здоровается, не кивает головой, он меня не знает.
Я не могу в это поверить. Мы расстались с ним вчера, расстались, как спустились с небес. У него есть мой телефон, он может прислать хотя бы невинный приветик. Но он меня не узнает. Мы были с ним три дня в официальной командировке, об этом имеются документы, он не может меня не знать, он мог бы хоть поприветствовать меня. Подозрительно как раз то, что он совсем меня не замечает, так делают только в одном случае, если хотят отшить, так отшивает своих любовниц Андрей: он попросту перестает их замечать. Всё это носится в моей голове и невозможно