«Взвешивал? – спросил Мазин Никиту, тот утвердительно кивнул головой. – Сколько?»
Едва шевельнув толстыми губами, Балбес обозначил сумму, которую должен был получить за этот вынос, и они, перебросившись парой фраз, пошли каждый своей дорогой. Изотов – в магазин, чтобы затовариться водкой, а он сам заспешил к своему «Опелю», припаркованному в полусотне метров от магазина…
Вспомнив о слитке, Мазин вдруг почувствовал небывалую сухость во рту и осторожно, словно страшился спугнуть самого себя, потянулся рукой к карману.
И взвыл, заскулив по-щенячьи. Слитка не было.
Стараясь не думать о худшем и в глубине души надеясь, что золото могло выпасть из кармана, когда его, Ивана, бросили на этот пол, он лихорадочно зашарил вокруг себя и невольно сжался от ощущения какой-то страшной беды. Мазин облизал шершавым языком губы и замер, пытаясь восстановить в памяти тот момент, когда…
Стараясь не расплескать головную боль, которая словно застыла в затылочной части, он как бы увидел себя со стороны.
…Он шел к своей тачке. Достал из кармана ключи, отключил сигнализацию, сунул ключ в замок левой передней дверцы… Закрыв глаза, он попытался сосредоточиться на том моменте, когда послышался сигнал отключаемой сигнализации, но далее… Далее наваливалась кромешно-тошнотная пустота и он словно падал в черную бездну.
Провал в памяти, затем этот сарай, но главное – пропажа слитка.
Эта мысль, вернее, осознание того состояния, в котором он находится, вернули Мазину остаток сил, и он осторожно ощупал руками голову. И охнул, коснувшись огромной ссадины на затылке, вокруг которой запеклись в кровяную корку волосы.
Наконец-то стало ясно, откуда боль и тошнота. Правда, в полном тумане оставалось главное: куда его приволокли и где его «Опель»? Впрочем, тачка и золото – хрен бы с ними, дело наживное, а вот кто и зачем ему голову пробил, едва не отправив на тот свет, это уже вопрос вопросов. Естественно, не из-за «Опеля» – на слиток позарились. А вот кто на это решился и что за сука дала наводку – тут стоило подумать.
Об этом слитке знали двое – он сам да Никита Изотов. Тогда, выходит, Балбес? Не похоже. Никиту он знал хорошо, и, если бы тот перекинулся еще на кого, подставив при этом его, Мазина, он бы тут же выдал себя.
Значит, кто-то из конкурентов выследил, когда Иван закладывал в тайничок золотишко, и дождался вывоза слитка за территорию… Возможно, что и так, хотя маловероятно. У заводских была давняя договоренность не перебегать золотоносные тропки, и пока что этот неписаный закон еще никто не нарушал – расплата могла оказаться слишком суровой. Но в таком случае кто?
Сознание мутилось, и Мазин, даже не зная, сколько прошло времени, вдруг услышал за стеной мужские голоса, чей-то мат и негромкий смех, отчего вдруг набатным колоколом замолотило сердце, и единственное, что он мог делать, так это молить Бога:
– Господи, спаси и сохрани!
Раздалось