Он бросил еще один взгляд через зал и обнаружил яркий маяк, который искал, – золотые непослушные волосы под черной шляпой. Он начал пробираться в ее сторону. К счастью, Лэнс был на голову выше большинства из присутствующих, поэтому ей было трудно улизнуть, затерявшись среди людей. Он ускорил шаг, его сердце взволнованно колотилось. Он не мог позволить ей сбежать от него. Вселенная должна хоть как-то вознаградить его за то, что он пришел сюда.
Сара не смотрела в его сторону, а с мягким, почти вопросительным выражением лица направила взгляд куда-то в толпу. Наблюдая за людьми, кружащими вокруг нее, словно она была изолирована от горя. Идеально сидящее консервативное черное платье длиной до колен облегало ее нежные изгибы и открывало упругие икры. Волосы были собраны наверх, но из прически выбилось несколько непослушных прядей. Лэнсу хотелось смахнуть их и прикоснуться ртом к изящному изгибу на стыке ее плеча и шеи. Провести губами по теплой бархатистой коже. Сможет ли он заставить ее улыбнуться? Или, еще лучше, издать вздох удовольствия?
Подойдя ближе, Лэнс осознал, насколько она была маленькой и хрупкой. Даже на небольших каблуках она доходила ему до подбородка. Лэнс не мог отделаться от мысли, что она идеально ему подходит. Приблизившись к ней, он понизил голос, опустил голову и прошептал ей в ухо: «Вы были очень плохой девочкой».
Она обернулась, румянец залил ее щеки – восхитительная красавица с широко раскрытыми глазами, слишком невинная для такого искушенного мужчины, как Лэнс.
Он родился циником, утверждала его мать. Это было не совсем так. Он стал неисправимым циником в тот день, когда родители выдали его сестру Викторию замуж за претендента, наиболее выгодного для карьеры отца. Так что Лэнс предпочитал кого-то столь же искушенного и пресытившегося жизнью, как он сам. А не это совершенство, от которого засияло все вокруг.
Он был словно загипнотизирован, не в силах оторвать от нее взгляда. Она наклонила голову и посмотрела на него огромными голубыми глазами, такими бледными и прохладными, как весенняя талая вода с гор. Ее губы нежно-розового цвета были совершенны. Может, она и покраснела, но Лэнс вообще потерял дар речи.
– И почему же? – Она подняла тонкие светлые брови. Голос у нее был мягкий и мелодичный, с легким акцентом коренной лавританки.
Не прошу прощения. Или, кто ты, черт возьми?! Он был уверен, что у этой женщины есть секреты, и хотел раскрыть их все. Ее розовые губы приоткрылись, и она судорожно вздохнула. Боже, как ему хотелось поцеловать ее. Прямо здесь и сейчас. Это было бы допустимо на свадебном приеме. И крайне неуместно на поминках. Хотя большую часть своей взрослой жизни он вел себя неуместно. Когда-то его величайшей миссией было разочаровывать отца. Отец уже умер, но Лэнсу нужно было поддерживать свою репутацию.
Он приблизился и уловил ее запах. Аромат яблока с цветочными нотками. Такой бодрящий и свежий, что ему даже захотелось