– Мне кажется, уже скоро мы не будем даже задумываться об этом. А чего ты хотела?
– На первой линии твой отец.
– Спасибо, Джил, – говорит Агнес и нажимает кнопку с цифрой «1». – Алло?
– Анни! Джун, она у телефона. Значит, ты жива-здорова, Анни.
– Так и есть. Несколько бледновата и слегка морщиниста, но в целом в порядке.
– Для нас ты всегда выглядишь прекрасно. Но ты все равно должна больше заботиться о себе. Найди себе компанию, чтобы уехать в отпуск на пару недель, если не хочешь ехать одна, а не получится – походи в солярий.
– Да, папа, – отвечает Агнес, чтобы не возобновлять старый спор. В детстве она объехала с родителями половину мира, но теперь они слишком слабы для путешествий, да она бы с ума сошла от беспокойства, оставив их надолго одних. Притвориться, будто она куда-то уехала, еще хуже – тогда она вроде бы признается, что втайне мечтает уехать в отпуск.
– Между прочим, – произносит она, – ты не забыл, что нам запрещены личные разговоры на работе?
– Я думал, что запрещено болтать с друзьями. Мне как-то не пришло в голову, что члены семьи тоже считаются.
– Надеюсь, мы всегда будем и тем и другим, но ты чего звонишь? Что-то случилось?
– В новостях только что передали, что неподалеку от вас на трассе произошла авария. Как там погодные условия?
Агнес, конспиративно согнувшаяся над телефоном, разворачивается и смотрит через проход в окно. Тормозные огни гигантского грузовика, который выезжает с территории торгового комплекса, расплываются в затянувшем магазин тумане.
– Немного пасмурно, – признается она в телефон.
– Я тебя не слышу, Анни. Ты же знаешь, уши у нас уже не те, что прежде.
– Я сказала, небольшой туман, пап. Я буду особенно аккуратна по дороге домой. Знаю, что ты именно этого хочешь.
– И я не сказал бы, что это слишком много.
Она угадывает боль в его голосе – одиночество, в котором ни он, ни мать ни за что не признаются, одиночество, потому что их друзья теперь слишком старые, чтобы их навещать, – те из них, кто вообще еще жив.
– Ну конечно, – уверяет она его. – Вы с мамой присматривайте друг за другом, пока я не вернусь.
– Мы и дольше можем, Анни.
Эти слова могли бы быть началом семейного спора, одного их тех, которые длятся часами, не завершаясь ничем, потому что все они слишком стараются не задеть чувства друг друга, и приходится лавировать, учитывая все детали. Она отчаянно ищет способ завершить разговор так, чтобы он не ощутил себя отвергнутым, потому что где-то неподалеку слышится голос Вуди. Она косится на компьютерный терминал рядом с телефоном, набирает в окошке поиска первые пришедшие в голову слова: «Заболоченные Луга».
– Да, конечно, но это необязательно, – произносит она между тем. – Ты же знаешь, я всегда возвращаюсь домой.
– Бедная девочка, хотя ты больше уже не девочка, разве что в наших глазах.
– Я всегда буду вашей