Или шепчешь на ушко слова или трактаты,
На которые нужно направить свой ум,
Иногда я даже ловлю ароматы…
И последнее время много разных цветов…
То магнолия на спине,
То мелодии пишешь на бедрах…
Я на теле тебе предпочитаю писать стихи…
Иногда присылаешь пронизывающие волны,
Мне свои бы отправить обратно тебе.
Молчаливо,
Безмолвно,
Таинственно,
Скрыто,
Но сладко.
Как у Геры и Зевса таинственная Любовь…
Погружайся в меня, словно я тело Камакхьи,
Остриями сознанья алмазными разрезай.
Много-много, как в маке семян
Что рассыпаны, и не собрать,
Гипнос – сладкий-пресладкий дурман,
От стихов моих не оторваться,
Я сначала разбрасывала их,
Создавая маковые просторы,
Через год появились всходы…
Заколыхались цветы…
И тончайшие лепестки,
Нежные, как дуновение ветра,
Алые, как поцелуи,
Дикие и необузданные,
Не самые стройные строфы…
Видели маки в ночи
И поющие звёзды,
И стрекочущие сверчки
Вторили звукам космоса.
Алый Камакхьи цвет —
Нежность её любовная,
И дурманящий след,
Погружает в вязкость истомную.
Отыскать семена стихов
Удаётся лишь моему любимому,
У него зоркий сокол внутри,
И свои маки синие.
В аккуратных коробочках – манго —
Самый любимый фрукт,
Но сейчас – не сезон,
Манго зимой растут.
Сочное, жёлтое,
С тонкою кожицей…
Как-то на новый год,
Вместо «горячего» и «холодного»,
Ела я манго…
Было его довольно…
Это приятное удовольствие:
Керамическим ножичком
Резать мякоть оранжевую,
Ощущая божественный запах.
Если бы я была Евой,
Я тебя соблазняла б не яблоком,
А оранжевой, сочной мякотью
Ароматного манго.
Когда я была звездочётом
Летом, жизнью небес,
Называлась Тир-Анна,
Музыкой первозданной
С арфы лилась
Неприкрытая тайна.
По небесной реке
Космической рябью,
Ударяясь о купол стеклянный,
Звонко и лучезарно,
Ты купая меня в молоке,
Добавлял ароматные специи.
В моей ванной на дне
Моё тело подсвечивали самоцветия,
Красный бархат меня манил
Пушистыми валиками.
А сапфир меж бровей,
Тобою подаренный,
Действовал, как магнит:
Дар оракула.
В пиках блаженного счастья,
Из пространства выхватывая
Музыку сфер,
Я