Он прерывал гаражи и свалки и собрал уже приличный автопарк и к осени в станице должен был заработать музей. Музей мог привлечь туристов, и его гостиница заработала бы больше. В музее были представлены большинство марок и моделей советских автомобилей, начиная с Санкт-Петербургской марки «Руссо-Балт», случайно найденной в одной из станиц у вдовы красного командира, до последних моделей «Москвича» и «Волги», выпущенных в Союзе.
Егор завел машину, отъехал от поста. Остановился. Вылез. Посмотрел на номера. Номера были также старые. Советские. Но подлинные номера в том мире, в котором он оказался. Номера Краснодарского края. Образца 1978 года.
Зная вспыльчивый характер жены, и с учетом ее беременности, он не стал ей ничего говорить, а решил понаблюдать. Машина ехала, и колеса крутились. Шины ехали по дороге, для которой были созданы. Год выпуска на них стоял 1977.
Шоссе сузилось до двух полос. Разделительная полоса исчезла. Не было столбов освещения. Машины попадались старые. То есть новые, но старых для Егора моделей.
Не было привычных для пригорода и трассы кафешек. Торговли стройматериалами. Гипермаркетов, наконец. Не было ничего.
Нет, не так. Поля были засеяны. Везде были посаженные человеком растения.
И это убедило Егора больше всего.
После Воронежа в его России он засеянных полей не видел.
При этом таблички раз в несколько километров были. «Москва 75 километров», указала одна. «Москва 50 километров», указала другая.
Не было ни заправок, ни вереницы машин, собирающихся в пробку. Уже было около семи, но машин по-прежнему было мало.
Егор увидел заправку издалека и встал в небольшую на семь машин очередь. Откуда они взялись было непонятно. В смысле машины. Но шоссе их было несравнимо меньше.
Колонки были стары. Выкрашенные в тот же желтый цвет. Для оплаты заправки ему придется идти к маленькой будочке. Маришка опять дремала. Джульетта не давала спать и только сейчас поутихла.
Отстояв очередь, он встал к колонке с 93 бензином. 95 не было. Не было и улучшенного дизеля. Был бензин А-76, А-72 и А-93. Егор достал портмоне, за тем опомнился, залез в бардачок, и достал книжку «Приемы бокса».
Ему, видя стать и рост, аккуратно так мяукнули клаксоном. Егор вытянулся. Улыбнулся. Мяуканье не повторилось. Глядя на наполненность бака, Егор решил взять двадцать литров.
Он подошел и улыбнулся. В ответ его встретили ледяным молчанием. «Двадцать литров девяносто третьего, – сказал Егор, и протянул сто рублей».
Кассирша недовольно скривилась, высказала ему за всю свою неудачно складывавшуюся судьбу. Но потом, оценив красоту и магнетическую силу его, или просто пожалев, отсчитала сдачу рублевыми бумажками и насыпала мелочи.
Бумажек было ровно восемьдесят. Еще восемнадцать рублей Егор сгреб в свою ладонь. Ладонь потяжелела. Там были пятидесяти копеечные монетки, двадцати копеечные монетки, и даже несколько рублей 1970 года с головой Ильича. Он сложил аккуратно деньги в карман.