Прямо возле гостиницы «Спинзар» было несколько десятков дуканчиков, в которых торговали только часами. Мы между собой так и называли их – «часовой ряд». У меня там была пара знакомых афганцев, у которых я брал товар. Я выбрал Валере хорошие механические японские часы «Сейко 5» с автозаводом. У меня были такие же, только с циферблатом другого цвета. Их подарил мне мой земляк, сержант из разведроты.
А история этих часов такова. Полк был на боевом задании, и рассредоточился по горам, каждое подразделение выполняло свою задачу. Одно из отделений, которым командовал мой земляк, заняло позицию невдалеке от какого-то афганского кишлака. Вскоре к ним из кишлака отправилась делегация из старейшин, их было человек пять, или шесть. Подойдя к нашей позиции, они начали просить, чтобы солдаты не заходили в кишлак, потому что кишлак мирный. На что мой земляк, назовем его Артур, приказал через переводчика таджика выстроиться всем в шеренгу и вытянуть обе руки. Когда те в недоумении исполнили команду, он прошел и собственноручно снял у них все часы. После чего сказал, чтобы они уходили, красноречиво показав на ствол БТРа. Ходить по горам и искать командование части, чтобы пожаловаться, было чревато, поэтому бедные дехкане молча двинулись к себе в кишлак, радуясь в душе, что еще легко отделались.
Хочется сказать, что часы и оружие – основная гордость афганского мужчины, и, как правило, уважаемые и богатые люди носят фирменные японские или швейцарские часы. Лучшие из этих часов Артур подарил мне. Это только один из тех случаев, которые вытворяли наши солдатики в Афгане, но про все я, конечно, рассказывать не буду, дабы не терять лица советского солдата.
Но давайте вернемся к нашим героям в Кабул. Купив Валерке часы, мы отправились по дуканам, чтобы прикупить всякой мелочевки на сувениры его близким и друзьям. В одном из дуканов, в котором торговал молодой афганец, Али, лет двадцати пяти, мы задержались. Этого парня я знал по совместным делам уже несколько месяцев, он неплохо говорил по-русски, и дело у него шло хорошо. Али так плотоядно смотрел на Ольгу, что та аж засмущалась, хотя прошла и Крым и Рим.
Я в шутку спросил у него:
– Хуб ханум? (хорошая женщина)
– Хуб!
– Хочешь ее трахнуть? – я показал руками соответствующее движение – он кивнул
– Тогда пайса давай.
– Сколько? – он не поверил своему счастью.
Я, чуть подумав, сказал:
– Три тысячи (сто чеков).
– Давай, – он аж затрясся от предвкушения.
– Ты что офигел, дурак? Трахайся с ним сам, – заорала на меня Ольга.
Если вначале это и было шуткой, то теперь во мне проснулся азарт, появилась возможность «подкузьмить»