– В таком случае у нас с вами много общего, ведь я тоже в своей работе часто пользуюсь интуицией, – сказал Гуров.
– Да, я слышала от мужа, что вы часто принимаете решения на основе интуиции, – вмешалась в их разговор Ирина Вершинина. – И это так интересно! Может быть, вы как-нибудь расскажете нам, как вы это делаете?
– Может быть, как-нибудь попробую, – проговорил Гуров, чтобы не обидеть женщину отказом. На самом деле он почти никогда не говорил о своей работе в малознакомых компаниях.
– Ну, вы, я вижу, заняты серьезным делом, не буду вам мешать, – сказал он. – Я собираюсь еще немного побегать, а затем вернуться к завтраку. Так что я вас покину.
– Ну а мы с Олегом, наверно, еще немного поработаем, – откликнулась Вершинина. – Как ты думаешь, Олег?
– Да, еще часок поработать нужно, – ответил художник.
Гуров попрощался с ними и повернул назад, к усадьбе. Однако бежать ему расхотелось, и он возвращался так же, как шел в гору, – пешком. По дороге он размышлял о людях, с которыми только что беседовал. «Да, видно, что этот потомок Афанасия Никитина – хороший художник, – думал сыщик. – Праотцы и «легендарные корни» – все это, может, и ерунда, но вот краски на его полотнах буквально светятся».
Он и раньше, еще в Москве, видел картины Олега Никитина, и они производили на него впечатление. Гуров вообще интересовался живописью. Отчасти этот интерес был связан с работой – ему довелось расследовать несколько дел, связанных с хищением полотен молодых талантливых художников.
«Да, он хороший художник и интересный человек, – продолжал размышлять Гуров. – Да к тому же просто красивый мужчина. Сочетание качеств, перед которым не всякая женщина устоит. И мне кажется, что Ирина Васильевна перед этим сочетанием не устояла. Как она на него смотрела! И если эта страсть зашла достаточно далеко, это может создать напряжение между художником и банкиром Вершининым. Да, может… Но в таком случае Никитину не с чего задумывать убийство Ирины. И уж, во всяком случае, он не станет резать собственное полотно. Значит, нападения на московский особняк миллионера совершал кто-то другой…»
Размышляя таким образом, он вернулся в усадьбу. Здесь уже многие встали: из дома доносились веселые голоса, как мужские, так и женские, был виден человек в комбинезоне, поливающий цветы, – видимо садовник. На лужайке перед домом сыщик встретил незнакомого ему человека. Это был мужчина примерно того же возраста, что и художник Никитин, то есть ему было на вид около сорока лет. Но в остальном он представлял полную противоположность художнику. Незнакомец был высокий, даже немного выше самого Гурова, худой, жилистый. Но самым примечательным было то, чем он занимался. Кажется, он делал гимнастику, но весьма необычную: он плавно, медленно изгибался то в одном направлении, то в другом. Вот он взял с земли чашку, полную воды, и начал обносить ее вокруг головы, при этом оставаясь неподвижным. Видимо, цель упражнения