На мальчишек, которые стали причиной его заточения дома, Егор затаил обиду. Но, скорее, не за себя, а за друга и сестру, которые могли пострадать, если бы он вовремя не вышел из магазина, увидев через витрину, как Дима отворачивается и пытается прикрыть собой Настю. В Егоре в этот момент проснулась такая ярость, которую он никогда раньше не чувствовал. Он даже оставил на кассе купленные чипсы и шоколадные печенья. Кажется, и деньги, которые он успел вытащить из кармана, полетели на пол, прямо под прилавок. Тогда Егор мечтал лишь о способности телепортироваться, чтобы не терять время на преодоление расстояний. Чудом он все-таки успел. Встал перед Димой с Настей на руках и, собрав всю свою храбрость, велел другу унести сестру. За нее он боялся намного больше, чем за себя. В этот момент о себе он, казалось, вообще не думал. Все было как в тумане. Оскорбления, которыми бросались Витя и его компания, их злые усмешки и подколы слышались через раз. Кровь пульсировала слишком сильно, заглушая их. От напряжения ладони Егора вспотели и стали холодными. Может, где-то внутри и был страх, но внешне он никак это не показывал. Смотрел прямо в глаза Витьке, не обращая внимания на стоящих рядом пацанов, будто они были пустым местом. Мальчики все поняли, и им это явно не нравилось. Агрессии в воздухе становилось все больше. И если у шестерок этой так называемой банды горели глаза и зашкаливали эмоции, как у бешенных собак, Витя оставался хладнокровным. Он с интересом рассматривал Егора, крутя на запястье черный кожаный браслет. Витя знал, что Егор на два года младше, никакой борьбой не занимается и дать отпор ему будет очень сложно. Но несмотря на это он никогда на пасовал, никогда не сбегал, даже если знал, что шансов на победу у него практически нет. Где-то глубоко в душе Витя даже уважал этого мальчишку, но продолжал к нему цепляться. Ему было интересно, сколько в Егоре этой храбрости. Сколько он еще может выдержать прежде, чем побежит жаловаться папе. Но он упорно этого не делал. На Диму ставки были не такие высокие. В конце концов Витя оказался прав. Сбежав с сестрой друга, он все рассказал отцу Егора, и тот примчался через пять минут. В этот раз драка зашла слишком далеко. К синякам и ссадинами добавились перелом руки и сотрясение мозга. Не нужно было Егору говорить о том, что сломает руку Вите. Витя со своей шайкой пока решили залечь на дно и стараться не попадаться на глаза взрослым, детей которых они когда-либо трогали. А таких было немало.
Когда пришел папа, то Егор уже мало что понимал. Он то отключался, то приходил в себя. Из-за заплывших глаз все вокруг было размыто, но голоса он слышал хорошо, помнил, как на Витю кричал отец и угрожал: если с сыном что-то серьезное, то ни одна живая душа его не найдет. Вряд ли эти угрозы он когда-нибудь воплотил бы в жизни, человеком Виктор Петрович был добрым и не тронул бы ребенка. Даже такого отморозка, как Витька. Но по закону он бы наказал всех обидчиков сына. Несмотря на его внушительный размер от улыбки, которая не сходила с лица папы, было тепло и уютно.