Она наверняка сохраняет письма, женщины всегда так делают. Только мы, мужчины, своевременно удаляем все лишнее. Или так поступаю один я?
Если в тот момент у меня и возникло чувство вины, то весьма смутное. И этим объяснялось, что я не сказал Эве всей правды. Я вообще не сказал ей правды, хотя она неоднократно меня спрашивала, точнее – намекала.
Завершив разговор, я подошел к столу и включил ноутбук.
За последние сутки мне пришло только одно письмо, и я сразу понял от кого.
На этот раз о порке ни слова:) —
писал мой анонимный друг.
Он не был обделен чувством юмора.
В ту ночь я спал плохо, если спал вообще.
Зато к утру в голове созрел замечательный план.
Я должен извлечь из Щенка максимальную пользу.
Глава 14
Мальмё, февраль
На следующее утро я позвонил Эве Монссон через коммутатор полицейского участка. Тем самым хотел показать ей и ее коллегам, что настроен говорить по делу, а не обсуждать рокабилли-концерты или телесериалы.
– Монссон, – представилась она в трубку.
– Свенссон, – отозвался я.
– И чего ты хочешь?
– Как продвигается расследование убийства? – поинтересовался я.
– Я в нем не участвую. Обращайся в полицию Гётеборга.
– В таком случае я хотел бы открыть тебе еще одну вещь.
– Да?
Тут я рассказал ей, что Щенок – она ведь его помнит? – сообщил, опираясь на информатора из полиции, даже если таковой существует только в его воображении, что оба убийства – своего рода проявление S & M. Это, разумеется, ложь, но еще и намек на то, что не один я получал загадочные письма.
– Но он нигде об этом не пишет, и ты тоже ничего никому не должна говорить.
Некоторое время она молчала.
– Ты помнишь Щенка? – спросил я. – Ты еще называла его Кутенком?
– Придурком, – поправила она.
– Я не знаю, с кем он там говорил и кто из ваших раскололся, – продолжал я. – Но мне кажется, нам с тобой следует проверить и эту версию, пока он не наломал дров.
Послышался звук, как будто по полу шаркнула ножка стула, а потом Эва сказала:
– Подожди, я закрою дверь.
Я подумал, что совершенно не представляю себе, как она работает и как выглядит ее офис, если в полиции рабочее место называется офисом. Висят ли у нее на стенах афиши групп рокабилли, разрешают ли в полиции такое?
– Гм… – протянула Эва в трубку, – даже не знаю, что тебе ответить. Вероятно, для начала я должна переговорить с начальством и с тем занудой из Гётеборга…
– Но ведь ты не отметаешь версию?
– Что тебе сказать? – вздохнула Эва. – Как там выражаются политики? «Без комментариев»? Вот и я отвечу: «Без комментариев». И помни: если тебе вздумается что-нибудь на эту тему написать, то я слежу за каждым твоим шагом. Приду к тебе с ножницами и выколю глаз, так и знай!
Я не стал уточнять, почему именно ножницы, а