– Ваше величество, – продолжал де Фериа, – я испросил у вас аудиенцию, чтобы обсудить один вопрос деликатного свойства. А именно брак вашего величества.
Елизавета нахмурилась. Такого поворота событий она никак не ждала. Она не хотела думать о браке. Ей сразу вспомнилась пара темных похотливых глаз, которые давно погасила смерть…
– Я вас слушаю.
Де Фериа откашлялся. Его вдруг охватило непонятное волнение, чему он немало удивился. Он не впервые встречался с Елизаветой.
– Вряд ли ваше величество сможет править единолично, без направляющей руки мужа и его советов. Вы наверняка задумывались о ваших будущих наследниках, которым нужен отец. Быть может, вам будет угодно подумать о выборе достойного кандидата. Мой господин, король Филипп, был бы рад помочь вам советом.
«Ну уж нет, – подумала Елизавета. – Не нужны мне советы Филиппа, и становиться его марионеткой я не собираюсь».
– Мое восхождение на престол оказалось настолько внезапным, что пока мне было просто некогда подумать о браке, – сказала она послу, стараясь говорить как можно учтивее. – Уж лучше я останусь незамужней. У меня слишком много неотложных государственных дел, чтобы думать о свадьбе.
У де Фериа вытянулось лицо, но Елизавета, намеренно не замечая его изумления, быстро переменила тему, заговорив об их общем враге – крепнущей Франции.
Вернувшись в свои покои, наедине с Кэт Елизавета дала выход скопившейся злости.
– Почему в мире утвердилось дурацкое представление, будто женщина не может жить одна, без мужа?
Кэт лучше, чем кто-либо, знала причину стойкого нежелания Елизаветы выходить замуж.
– Никто не может силой заставить тебя пойти под венец, – сказала она, стремясь успокоить бывшую воспитанницу.
Теперь не может, а в дни правления Марии ее пытались насильно выдать замуж, подсовывая католических принцев. Ей тогда казалось, что ее сжигают заживо.
– Я никогда не выйду замуж!
Эту фразу Елизавета неустанно повторяла с тех пор, как ей исполнилось восемь. Кэт с ней не спорила, а вот Сесил… На заседании Тайного совета он поднял вопрос о престолонаследии:
– Ваше величество должны думать о собственной безопасности и безопасности государства.
Елизавета восприняла это как скрытый