– Не берите на себя ответственность.
– Я свёл! – вдруг злобно сказал он. – Из-за того, что ушёл в секту!
– Секты заманивают неискушённых людей.
– Да, – с готовностью согласился Евгений. – Я был деревенским простаком.
– Сектанты никогда не скажут, что завлекают прохожего в секту.
– В селе всё на виду, там другие порядки и нет соблазнов, – опять согласился Евгений.
– Вы крещёный?
– Меня уже столько раз крестили и перекрестили, что я сам не знаю – крещён ли я. Правда, меня крестили, где попало. Пару раз даже в ванной.
– «Реформаторы» не воспринимают критики?
– Они видят мир только в чёрно-белых тонах. Если ты не согласен с ними, ты «враг народа». Если согласен – ты «спасённый». Для них добро всё то, что сделано нами для них.
– Для кого – «для них»? – спросила Лена у Евгения.
– Для евангелистов и маронов, – пояснил он. – Наши учителя назывались мароны. Учителя маронов – евангелисты. Основная масса других людей – это полунищие, затюканные, забитые люди, которые недостойны счастья и свободы. Мароны думают, что им даже не требуется приличное положение и нормальная еда.
– Там раскалывается воля. Полностью. Ты становишься как робот – тихий и послушный, – продолжал Евгений. – Мы у них так и называемся – послушники. Послушник полностью отвечает перед мароном, марон – перед евангелистом. Мароны знают все наши помыслы и настроения, упаси бог скрыть! Такое «чистилище» устроят!
Он опять закурил.
– Я сам помню, как мне устроили «чистилище»… После этого я чувствовал себя больным. Но мне внушалось, что это грехи отошли от души.
– Что такое «чистилище»?
– Всеобщая исповедь. Ты должен выйти на середину общины и начать перечислять свои грехи. Все их слышат. Считается, что если ты их вслух произнёс при всех, то лишний раз уже не нагрешишь, потому что свидетелей греха много. Вот все начинают говорить о грехах. И по цепочке доходят до тебя. И попробуй не расскажи! Другие за тебя расскажут, потому что соглядатаев там полно. И ещё хуже будет. Потому как соглядатай свою версию выдвинет. И ты уже не отречёшься от неё. А если начнёшь говорить, что это неправда, всегда найдут, чем заткнуть.
– Но вообще в этом был и приятный момент. Когда все исповедовались – марон начинал вслух молиться за всех исповедников. И бывало очень приятно душе, что всё кончилось благополучно… И ты даже от радости плачешь, – добавил он зло. – Если опять согрешишь, то всё! Тебя уже не простят. Накажут – будь здоров! – до физических истязаний. Поэтому ты сам будешь следить, чтобы не нагрешить.
– А если нечаянно нагрешил? Так получилось? Обстоятельства так сложились?
– Не может такого быть. Не греши, будь прям. Там грех любой могут приписать. Я отошёл