Иисус. Картины жизни. Фридрих Цюндель

Божьего? Наше нынешнее мышление увидело бы в нем обычный институт власти, остающийся неизменным при всей переменчивости внешних условий. А если под этим понимать некое божественное действие, всегда призывающее в жизнь лишь великое и истинное, то тем самым мы отразим по крайней мере одну сторону данного понятия. В псалме 2 (стих 6) сказано так: «Я отлил Моего царя»[19] (у Лютера более выразительно и конкретно – «назначил»), что указывает на некую вечную форму, остающуюся неизменной в пестрой смене частных явлений[20]. Но этим весь его смысл еще не исчерпывается. Нам сегодня известно, что тот «Последний», совершенный Помазанник Божий, Иисус, старше Своих предшественников и что, стало быть, идеальный Помазанник не есть просто некая идея, Он – некая личность, правящая за покровом видимого мира. Правда, израильтяне этого еще не знали, ибо не в правилах Священного Божества выступать или возвещать о Своем присутствии до времени и беспричинно. Однако в зародыше, и как подобает Богу, Он эту истину все же доверил, набросив на нее покров, прозрачный для избранных. Так, в псалме 109 упоминается некий Помазанник Божий, царь, о котором говорится: «… сказал Господь Господу моему», то есть идеальному Помазаннику. Далее, в Книге пророка Михея (5:1) о Том, Кому дóлжно прийти, сообщается не в форме поучения, а как о чем-то, что считается известным, чье «происхождение из начала, от дней вечных».

      В надежде на идеального Помазанника Божьего, о котором сказано «… и дам народы в наследие Тебе и пределы земли во владение Тебе» (псалом 2), проповедь историческая совпадает с проповедью пророческой, поскольку и последняя предвещает Победителя из дома Давидова, который положит конец всему происходившему прежде и воздвигнет вечное Царство Божие. Однако пока Помазанник Божий у Израиля был, пророчество, естественно, «Мессией» никогда Его не называет. Впервые это слово мы встречаем у Даниила (9:25). Отныне оно выражает страстное ожидание возрождения этой Божественной должности и прихода обещанного Владыки. Им обозначилась светлая и ясная связь между тоской народа по засвидетельствованному Богом Владыке и высшими целями, о которых говорилось в пророчестве. Оно стало своего рода связующим звеном между пророчеством и насущными жизненными потребностями современности, чем способствовало просветлению надежд и чаяний, рождаемых скорбным временем. Отсюда понятно, как имя Мессия, Христос, воплотившее в себе наивную надежду народа, постепенно вошло в обиход для обозначения Того, Кого Бог предвещал отцам.

      Правда, влияние такого просветления было ограниченным. К тому же основанная на пророчестве надежда сведущих в Библии далеко не всегда оказывалась правильной, и поскольку она была чисто человеческой, неблагочестивой, я назвал бы ее научной, в отличие от той, что рождалась самим ходом истории. Пророчество понималось, скорее, как предсказание, служившее своего рода «Руководством по истории будущего», отчего сложилось мнение, будто можно точно